Сказка о Елпидифоре

– Мы субъекты не особо-то и кровожадные, – утешительно поддакнул Мелево. – Ты думаешь, нам по вкусу человечье мясо? Как бы не так! Знаешь, в какой коллективно-бессознательный нокаут мы впадаем после того, как через силу напитаемся очередным гражданином! Но что поделать, уж больно хочется посмотреть земными глазами, когда накроется бордовой шляпой американский империализм, а это произойдет не раньше, чем наступит конец времен.

– Опять вы не внемлете ясным положениям, – толерантно сокрушился Елпидифор. – Как-нибудь откувыркаться на этом свете у вас не получится. Снова вы не учли тот неотъемлемый фактор, что съеденная вами демографическая порция в 586 душ переболела в детстве, болела в зрелости и должна будет заболеть к старости такими муками и казнями египетскими, какие вам в самых безнравственных мечтах не привидятся. Ну, допустим, что по отдельности вы не боитесь таких мелочей, как гепатит С, СПИД, икота, шизофрения, рак шейки матки, сибирская язва, хронический насморк, коровье бешенство и малоупотребительная слоновая болезнь, когда детородное устройство раздувается до масштабов орбитального комплекса, но если хотя бы половина перечисленного мной списка разом начнет в ваших организмах свое действие а капеллой в 586 ртов, целой лавиной голосов, представляете, какие танцы народов мира вы, корчась, напоследок изобразите, спасаясь от каторжных терзаний? И потом, кроме этих недомоганий прозорливые врачи третьего и последующих тысячелетий скоро изобретут еще десятка три дорогостоящих хворей, сыворотки от которых под силу будет купить только верховному главнокомандующему коммунистической республики Кубы, и то если он сдаст всю свою страну вместе с Карибским бассейном и Бермудским треугольником в руки иностранного капитала. Да с таким подбором наследственности, какой отложился в ваших печенках, вы не то, что до Страшного Суда, вы и до шабашного праздника хеллоуина не дотянете.

«Мама», – вдругорядь екнуло у вурдалаков в мозгах, и на этот раз даже критическая привычка не выручила их от судорожного озноба, и аппетит полез наружу вслед за рефлексом тошноты.

– Что же нам делать, громила? – обернулся к приятелю по несчастью Копуша. – Ведьма-то нам ничего не объяснила про туберкулез и триппер.

– Неужто мы не затянем народно-освободительные гимны на закате Соединенных Штатов? – очертил проблему осунувшийся Мелево. – Егерь, научи, как же нам теперь дальше жить? Ощущаю я в своем желудке перемену экзистенциальной задачи. Не могу больше поглощать человечью ткань.

– Правильно, – откликнулся Копуша, – пошли блевать.

– Подожди, Копуша, – заметил Мелево, становясь в партер, – дай серьезность сформулировать. Егерь, покажи наглядно, как бы эдак перекроить наше житие, чтобы оно наполнилось смыслом, как акватория – жижей?

– Я тебе сейчас покажу как, – забулькал полным ртом осовелый его друг, – тащи меня в кусты.

– Отодвинься от меня, пьянь возмутительная, – продолжил идеалист Мелево. – Учитель, – так окликнул лесника Елпидифора новообращенный вурдалак, слыша, что Копуша не может больше сдерживать свои духовные позывы, – гуру, равви лама савахфани, нищи, сиры и убоги стоим мы пред тобою в позе раков, захлебываясь в заблуждениях.

Учитель Елпидифор огляделся по сторонам, выискивая, к кому это с иноземной бранью обратился несчастный Мелево, но никого не встретил, а оратор тем временем развивал аргументацию:

– Поставь идеал, на какой теперь пристало нам с Копушей медитировать. Сомнение душит нам гортани, слезы радости изливаются из наших сердец. Направь реки нашего философского покаяния в верное русло, – провозгласил Мелево и вслед за Копушей открыл выход источнику своей души, бьющему из самых глубин его живота.

Страшные рык и смрад огласили притихшую ночную округу. Лесничему Елпидифору заложило нос и уши, и не дошло до его чувств пение механической птицы геликоптера, на которой ведьма Ягиня летела к себе в огород на прополку. Еще сверху увидала она скрещенные над опушкой лучи дигов, предъявляющие храброго лесничего Елпидифора в выразительном свете, услыхала нестерпимый вой своих стражей, отважных воителей со скукой и скепсисом, почуяла, что дело пахнет посягательством на собственность, и потому спикировала на своем недобитом аппарате прямо чуть ли не на танкистский шлем нашему герою.

– Что тут такое вытворяется? – завопила она на весь лес с понятной для хозяек раздражительностью. – Кто без спросу вероломно шастает ночью по моим оранжереям? Где охрана? Почему плавают в лужах? А, перепились, отбросы сатанинские! Вот я вам! – зашипела она на них, и сапожком их морды еще глубже в потоки засунула.

– Подождите, женщина, остыньте, – попробовал вразумить ее Елпидифор, – ведь они же не рыбы лапчатые тритоны, чтобы в жидкость их макать.

– Ты еще что за указ мне тут? – окрысилась на него ведьма. – Ты, я гляжу, мое яблоко своровал и еще бесплатные рекомендации мне раздаешь, как поступать с моими подрядчиками?