Сказка о Елпидифоре

– Погоди-погоди, – нахлобучил брови сбитый с толку егерь и опустил наконец стрелу, видя, что имеет дело с феноменологическим недоразумением, – я что-то не постигну. Вы считаете, господа доктринеры, что таковым способом, поедая постороннее бытие, ваше человеческое прозябание удлиняется за пределы бесконечности?

– И-мен-но! – с низкочастотным шипением и свистом вырвался изо рта кликушествующего Копуши безотносительно высказанный, но по смыслу подходящий к беседе выкрик.

– Мы уже 586 человечков слопали со средним сроком жизненного остатка 17 лет, – продолжил за напарника громила Мелево, завершая последние приготовления к люстрации, – и, если у тебя в черепушке развиты калькуляторные приспособления, то можешь прикинуть, что текущий запас нашей земной реальности равняется примерно 9 960 годам – то есть, всего-то 40 лет дефицита до конца света нам осталось набрать. Попробуй, докажи, что наша концептуальность неправильная!

– Конечно же, неправильная, господа научные горемыки! – топнул рефлектором по земле Елпидифор, нечаянно наступив на тщательно замаскированную колдуньей окрест яблони магическую ловушку. В ту же минуту невероятной толщины дубина сорвалась с соседней сосны, за считанные доли мгновенья набрала бешеную скорость, взяв курс на голову Елпидифора, но вместо того, чтобы всей своей торцовой частью размозжить храброму охотнику смекалистый котелок, так ощутимо ухнула оказавшегося на ее пути, раздухарившегося в экстазе Копушу по лбу, что бедняга от этого богатырского потрясения моментально ослеп на только было начавший приоткрываться третий глаз и потом еще долго не мог понять, в какую сторону надо смотреть двумя оставшимися глазами.

– Ой! – уважительно выказал сочувствие повредившемуся в зрении людоеду сердобольный лесник. – Как ваше плохое самочувствие?

– Спасибо, ничего, – промямлил в ответ Копуша, обратив свой взор вовнутрь, на черепно-мозговое затемнение, – теперь уже намного хуже.

– Эй, Копуша, – боязливо поинтересовался у приятеля Мелево, – ты еще живой или уже того?..

– А какая разница? – нащупав бельмами источник лунного света, иронично подытожил свои впечатления о сравнении двух миров продвинутый спирит и осторожно вернул заблудившиеся в глазницах зрачки на прежнее место между веками.

– Ага, значит, все в порядке, – успокоился Мелево.

– Замечательно, – порадовался за выздоровление собеседника оптимистичный Елпидифор. – Тогда я продолжу. На чем я, бишь, застопорился?

– На концептуальности, – напомнил Мелево.

– О, точно, концептуальность! Конечно же, она у вас неверная! И кто только нафаршировал вам затылки этакой схоластической пропагандой? Не иначе как ведьма Ягиня вас околпачила, на службе у которой вы – контрактники. Познайте, дорогие братья по разуму, что философия ваша, как и общая ваша действительность жизни, солипсическая и милитаристическая.

От подобных буквенных сочетаний злобные охранники ощутили в себе большое желудочно-кишечное расположение к жертве и изумленно сели в ряд послушать ее сообщение перед едой, а лесничий Елпидифор, словно горячий и бдительный борец с басмачами, давай им лечить вывих в мозгах.

– Вот вы вроде бы не чумородные бестолочи, а вполне эрудированные слои общества, – начал он их отесывать, – а той простой очевидности не разумеете, что вместе с продолжительностью человеческой участи вы глотаете и пережевываете и саму оную участь, заложенную в ген, то есть, по-другому сказать, – смерть. Сколько вы, говорите, употребили в пищу электоратных единиц, – 586 штук? Вот столько на вашу долю и выпадет смертельных неожиданностей. Притом что учтите: не всем из проглоченных вами прохожих суждено было умереть в покойном горизонтальном одряхлении. Кому-то недоброхоты должны были засунуть паяльник в прямую кишку, кому-то заказано болтаться на виселице, кому-то – тонуть в болотной дряни, кому-то – нечаянно выпасть с самолета на неудобное дерево кактус, – постигаете, какое эксклюзивное начнется зрелище в час Страшного Суда с вашим главным участием? Да по сравнению с изложенной картиной знаменитое творение Уолта Диснея «Том и Джерри» с его утонченно-осатанелым содержанием для неуравновешенных архаровцев – тьфу! Я свою контрамарку на этот ваш цирк ни за какие пироги не променяю!

«Мама», – единовременно возникла схожая мысль у вурдалаков, однако критическая привычка взяла верх над кратким помешательством.

– Да, но до Страшного-то Суда с нами ничего некрологического не случится, – однобоко понимая идеологическую суть проблемы, пробубнил Копуша, – если только мы тобой сейчас закусим. Нам твоего числа как раз не хватает для полного счета. Авось переварим твои жилы и как-нибудь на Судилище откувыркаемся.