Сказка 1002-й ночи

Обычным манером, как поступал уже не раз, он телеграфировал «скучному» управляющему: «2000 империалов».

Две тысячи прибыли, но с сопроводительной телеграммой: «Требуемое прилагается, ждите срочного письма».

Эту телеграмму барон порвал в клочья из-за непреодолимого отвращения к обороту: «срочное письмо». Он положил деньги в конверт, велел портье вручить их «господину, приходившему вчера после обеда», и сел в пароконный экипаж. Он уже давно не бывал в Гринцинге. А завтра ему надлежало вернуться в гарнизон.

20

В купе вагона Тайтингер, как правило, сразу же засыпал. Но сегодня он тщательнейшим образом штудировал «книжечки» Лазика, даже первый выпуск, который редактор уже успел прочесть ему вслух. Он представлял себе, что весь свет, должно быть, читает эти книжонки с тем же восторгом. Завтра он расскажет в полку о своем литературном открытии и, пожалуй, прочтет что-нибудь вслух в казино, правда, в отсутствие полковника. В таких радостных размышлениях время до самого прибытия в гарнизон пролетело незаметно.

Был уже вечер, когда он сошел с поезда. Редкий, скучный, холодный дождь моросил тихо, но настырно, окутывая влажным сумраком жалкие желтоватые керосиновые фонари на перроне. В зале ожидания для пассажиров первого класса также царило неописуемое уныние, и пальма на буфете поникла тяжелыми листьями, будто и она стояла не в помещении, а снаружи, под осенним дождем. Две газовые лампы, новшество и гордость станции, были прикрыты уже поврежденными здесь и там панцирными сетками и распространяли неверный мрачно-зеленый свет. Жалобное гудение исходило от них, похожее на жалобный плач.

И белая манишка кельнера Оттокара оказалась покрыта подозрительными пятнами неизвестного происхождения. Блеск позументов на тайтингеровском мундире победно ворвался на эту охваченную всеобщим унынием территорию.

Кельнер Оттокар принес ему рюмку «Хенесси» для сугрева и подал меню.

— Сегодня дежурное блюдо — суп с фрикадельками из печени, господин барон!

— Заткни пасть, — радостно отозвался Тайтингер. Как правило, эти слова означали призыв поступить прямо противоположным образом, и Оттокар это знал. Поэтому он предложил вдобавок жаркое с хреном и вареники со сливами, специально приготовленные. — Заткни пасть и подавай, — приказал Тайтингер.

От коньяка он еще больше повеселел, и аппетит его усилился. Он поднялся, только теперь надумав снять шинель. Оттокар поспешил помочь ему. Из правого кармана шинели выглядывали пестрые края произведений Лазика. Жадный взгляд Оттокара тотчас же их приметил.

— «Истории большого света и полусвета», — позволил себе прокомментировать кельнер. Раз уж ротмистр сказал: «Заткни пасть!», с ним можно было говорить обо всем.

— А, вы тоже это читаете, Оттокар? — спросил Тайтингер.

— Каждое утро в «Кроненцайтунг», господин барон, покорнейше позволю себе заметить! Сначала эти истории печатаются там, еще свеженькими, прямо с пылу, с жару!

— Ах так, ах так, — только и промолвил Тайтингер.

Ел он со здоровым удовольствием, мясо нашел «отличным», а вареники — «прямо-таки интересными», выпил с кофе рюмку сливовицы и решил задержаться в зале ожидания до прибытия вечернего поезда из Вены в 11.47, на котором иногда приезжали запаздывающие сослуживцы, по большей части офицеры полка ландвера, с которыми делили гарнизон драгуны самого Тайтингера. Да к тому же на улице лил отвратительный дождь. Фиакры были мало приспособлены для езды по этому городу, да и мостовая оставляла желать лучшего. Разумнее было посидеть здесь. Бывают такие настроения, выпадают такие вечера. Пока находишься на вокзале, ты не обязан возвращаться в гарнизон. Можно велеть Оттокару разложить пасьянс. Сам Тайтингер считал такое занятие неприличным для офицера. Оттокар раскладывал за него карты, стоя напротив с задумчивым видом и перекинув через плечо салфетку, словно сервировал стол. Но на самом деле Оттокар говорил и говорил. Он был еще молод и собирался в дальнейшем «поправить свои дела»; в Вене он выучился на официанта и в Вену же намеревался вскоре вернуться. Там, в столице, еще случаются истории вроде тех, что описаны в книжечках и в «Кроненцайтунг». Да, кстати, многие господа описаны так точно, что их можно даже узнать.

— Смотри-ка! Их можно узнать! — воскликнул Тайтингер.

Да, сказал Оттокар. Вот господин Ханфль — это был арендатор вокзальных ресторанов первого, второго и третьего класса, — он все это знает. Когда шах посетил Вену, Ханфль держал ресторан на Виден. Он хорошо знал заведение, знал историю с жемчугами, вся округа тогда только об этом и говорила.

— Да и самого господина барона! — выпалил Оттокар необдуманно, тут же замолчал и сделал вид, будто погрузился в глубокие размышления над раскладом пасьянса.

— Что это вы такое сказали? — переспросил Тайтингер.