Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

Когда воздвигла свой чертог заря,
Ночной дозор предстал глазам царя

И доложил, что скрылся неприятель,
Что убежал с дружиной зложелатель.

Расстроен этим, выбрал царь царей
Три тысячи воинственных мужей,

Таких, чьи быстроскачущие кони,
Как всадники, одеты были в брони,

Настуду приказал возглавить рать,
Бахрама отыскать и покарать.

Настуд помчался в смуте и тревоге,
Но не было Бахрама на дороге.

Скакал по бездорожью Чубина,
Душа его была потрясена.

О венценосных людях рассуждая,
Богатый караван сопровождая,

Храбрец Изадгушасп с Ялонсиной
Скакали незнакомой стороной.

Когда уже стемнело, в отдаленье
Вдруг показалось бедное селенье.

С душой смятенной, с пересохшим ртом,
Бахрам вошел к одной старухе в дом,

Учтиво попросил, во имя неба,
Воды немного и немного хлеба.

Ушла старуха, бедности стыдясь.
Потом, с дырявым ситом возвратясь,

Пред воинами постелила кожу,
Взглянула исподлобья на вельможу,

Познавшего гонения судеб,
И положила в сито черствый хлеб.

Заполнив дом старухи до отказу,
Бойцы о боге вспомнили не сразу.

Ялонсина Бахраму дал барсам,
Все вознесли молитву небесам,

И с любопытством женщины смотрели,
Как жадно черствый хлеб вельможи ели.

Когда они поели, Чубина
Спросил: «А нет ли у тебя вина?»

И та: «Вы не сердитесь на старушку:
У тыквы я отрезала верхушку

И сделала я чашу из нее.
А в старой тыкве я храню питье».

Сказал Бахрам: «Что старой тыквы краше,
Когда найдем вино в подобной чаше?»

Старуха тыкву принесла с вином,
Чтоб люди горе потопили в нем.

Взял в руки тыкву Чубина, желая
Чтоб радовалась женщина седая.

«Ты, матушка, приветила гостей.
А много ли ты знаешь новостей?» —

Спросил Бахрам. Ответила старуха:
«Ох, сын мой, столько слов дошло до слуха,

Что даже стал мой бедный ум богат.
Лишь об одном все люди говорят:

«Бахрам бежал без войска, полон страха,
А войско перешло под знамя шаха».

И тот: «О мать, святая всех святых,
Да будет польза мне от слов твоих!

Разумно ли Бахрам бежать решился,
Иль в этот миг он разума лишился?»

Старуха молвила: «Ты — львов гроза,
Но, видно, див затмил твои глаза!

Пойми, что все смеются над Бахрамом:
Он от Хосрова убежал со срамом!»

Сказал Бахрам: «Так было суждено.
И если он из тыквы пьет вино,

И если хлеб ячменный ест из сита,
И если он один — себе защита,

И если был он вынужден бежать, —
То обо всем, приветливая мать,

До нового ты помни урожая,
Ячмень на скудном поле собирая».

Поев, заснул он в хижине глухой,
С кольчугой, с кушаком под головой.

Открыло солнце тайну небосвода, —
Трубу отъезда поднял воевода.

Помчались. Тростниковый лес возник.
Срезало множество людей тростник.

Один из тех людей к дружине вышел.
«Добро пожаловать! — Бахрам услышал, —

Но как случилось, что издалека
Ты в заросли забрался тростника,

С бойцами, скачущими в беспорядке,
С руками, окровавленными в схватке?»

Сказал Бахрам: «К чему вам тростники?
Ведь вы — переодетые стрелки!

Я знаю вас — и кто вы, и откуда,
Я знаю, что Хосров призвал Настуда,

Велел ему взобраться на коня,
Чтоб жалкий муж преследовал меня,

Чтоб я пред ним главу склонил покорно,
Признав, что ваше войско непоборно».

Все спешились, построились в рады
И двинулись, топча свои следы,

Из ножен вынули мечи стальные,
Одели в пламя заросли густые.

Зарделись тростники со всех концов.
Огонь сжигал живых и мертвецов.

Настуда увидав на поле бранном,
Бахрам с седла его сорвал арканом.

Не мог вельможа вырваться из пут,
Пощады попросил себе Настуд,

Сказал: «О богатырь, достойный власти!
Прости меня, погрязшего в несчастье,

Не убивай меня своей рукой,
Я верным сделаюсь твоим слугой!»

Сказал Бахрам: «Себя лишь обесславлю,
Когда такого труса обезглавлю.

Я не убью ничтожного врага,
Такой, как ты, не нужен мне слуга!

Беги к тому, кто нас возненавидел,
Поведай все, что от меня увидел».

Настуд вознес Бахраму сто похвал,
Он землю перед ним поцеловал.

Бахрам, собрав бойцов вооруженных,
Погнал коня вдоль зарослей сожженных

И с горсткой преданных богатырей
На родину приехал, в город Рей.

Он пробыл там, спокойствие вкушая,
И поскакал к властителю Китая.