Сивилла

Зачем он говорил ей это? Хэтти его не слышала. Она вообще ничего не слышала. Глаза ее были раскрыты, но когда перед ними что-то происходило, они даже не мигали. Ее мать не спала, но ничего не слышала и не видела. И никогда не отвечала, если они что-нибудь говорили ей.

— Присядь, папа, — сказала Сивилла, доставая шерстяную куртку отца из ящика, который он изготовил для хранения одежды. Куртка была пушистой и теплой. Она очень красиво выглядела на нем с длинными брюками. Отец никогда не носил комбинезон, в отличие от людей, работавших на него в Уиллоу-Корнерсе.

Когда отец сел, Сивилла застегнула воротничок его рубашки, а потом помогла надеть куртку. Кроме того, она помогла ему натянуть боты на пряжках.

— Все в порядке, — сказала она.

Было так приятно делать все это для отца. После того как у него скрючило руку, он опять разрешил ухаживать за собой. Когда Сивилла была совсем маленькой, он приходил домой после работы, и она мазала ему ступни ног сладковатой пахучей мазью. Потом он вдруг решил мазать ноги сам.

— Почему я не могу этого делать? — спросила она. — Разве я делаю что-то не так?

— Нет-нет, ты делаешь все хорошо, — ответил он, — но ты уже слишком большая для этого.

«Слишком большая». Этого она никак не могла понять. Она стала слишком большая для своего отца?

— Все в порядке, папа, — сказала Сивилла, — можно идти.

Она надела свое красное шерстяное пальто с бобровым воротником, коричневые вязаные рейтузы, боты с тремя пряжками и красную шерстяную вязаную шапочку. В зеркало она никогда не смотрелась. Ей не нравилось смотреть на себя. Мать всегда говорила, что у нее какой-то смешной нос.

— Папа, я готова, — сказала она.

— Пойдем, — ответил отец.

Но сначала он подошел к креслу матери. Чтобы защитить ее от вечерней прохлады на случай, если плита не даст достаточно тепла, он набросил ей на плечи ее черное пальто, словно накидку. Потом он вышел вслед за Сивиллой.

Снаружи все было белым и красивым. Когда они приехали сюда, была осень. Теперь начиналась весна. Скоро на деревьях начнут расти листья. Сивилла с нетерпением ждала этого.

— Красивое местечко, — сказал отец.

У дверей стояли санки, и отец сказал:

— Когда мы вернемся, ты можешь покататься на санках.

Как она любила съезжать на санках с этого округлого, засыпанного снегом холма, на котором стоял их дом! Сивилла никогда не слетала с дорожки. Она была осторожная.

Они прошли мимо поленницы. Сивилле нравилось помогать отцу носить дрова из поленницы. Вначале он не мог поднять полено или умостить его на руках. Она поднимала поленья по одному и складывала ему на руки. Отец был слаб, и эта работа была для него тяжелой. Но он ее делал.

Сивилла вспоминала осенний день, когда они приехали сюда с отцом и матерью. Ту поездку она никогда не забудет. Все молчали. Из них троих только ее — это было ясно из поведения остальных двоих — меньше всего беспокоило то, что они потеряли свой старый дом. Время от времени она пыталась прервать затянувшееся молчание, делая попытки завязать разговор, но, поняв, что родители ее не слушают, тоже в конце концов умолкла. Впрочем, кое-что мать все же сказала:

— В курятнике могут жить только куры.

На что отец ответил:

— Там чисто, а кур там никто никогда не держал.

Тогда шея у матери сильно покраснела, и она прошипела:

— Значит, мы будем первыми. Когда я выходила за тебя замуж, я не думала, что ты сделаешь из меня курицу. Это все твоя сестрица Клара нам устроила. Ты поступил глупо, доверившись ей.

Отец ничего не сказал, отвернулся и стал внимательно глядеть на дорогу.

Мать больше никогда не ворчала. На Рождество наступили большие перемены. Хэтти сообщила своим родителям, братьям и сестрам в Элдервилле, штат Иллинойс, что в этом году они не будут дарить друг другу подарки. Но родственники все равно прислали подарки, и ее мать, у которой не было денег, чтобы купить для них что-нибудь, очень расстроилась. Тогда она перестала говорить и перестала вообще что-нибудь делать.

Сивилла помнила, как они приезжали сюда отдыхать. Как-то раз отец сказал, что они построят здесь летний домик и что, когда она подрастет, у нее здесь будет свой пони. А потом вдруг они просто приехали сюда. Домика никакого не построили, но все равно приехали. Папе и маме здесь не нравилось, а ей нравилось. Здесь было гораздо лучше, чем в большом доме.

Хорошо было идти вниз по холму с отцом и с Топом, который увязался за ними. Остановились они, добравшись до хранилища кукурузы и амбара на склоне холма. В амбаре были стойла, где они держали корову и лошадей. Иногда Сивилла приходила сюда с отцом, чтобы запрячь лошадей. Она была слишком мала, чтобы водрузить сбрую на место, но, встав на подставку для подойника, могла помочь отцу запрягать.