Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи

Разброд и безвластие, царившие среди сюнну, были косвенным откликом на те беспорядки, которые давно уже происходили в Поднебесной. Империю разъедала коррупция, при дворе возникали непрерывные заговоры, в стране вспыхивал бунт за бунтом, а императорская власть слабела на глазах. Не в силах навести порядок даже в центре Срединного государства, Хань тем более не могла справиться с окраинами, населенными кочевниками. В стране разразилось «восстание желтых повязок» — оно было подавлено, но крестьянская война продолжалась, а ханьскии двор потерял контроль над страной. В 189 году умер Лин-ди, который был, по сути, последним (и далеко не лучшим) властителем Поздней Хань. После него формально династия существовала еще около тридцати лет, но в стране не прекращались беспорядки, а император был вынужден покинуть столицу и жить в ставке своего полководца Цао Цао, пока в 220 году старший сын последнего Цао Пи не заставил этого номинального владыку отречься и не провозгласил воцарение династии Цао Вэй. Впрочем, сам Цао Цао, хотя и не объявлял себя императором, позднее, уже после смерти, тоже получил титул «Вэй У-ди» — император У династии Вэй. Но подчинить своей власти всю страну новые правители не смогли. После того как на престол взошел Цао Пи, Поднебесная распалась на три царства: Вэй, Шу и У (в историю Китая этот период вошел как Троецарствие).

* * *

Еще до окончания гражданской войны, несмотря на то что у китайцев в те годы хватало своих внутренних проблем, они понимали, что сюнну могут стать для них источником дополнительных бедствий. Китайский историк VII века Фан Сю-аньлин писал: «По прошествии многих лет количество [сюннуских] дворов постепенно увеличилось, они заполнили все северные земли, и ими стало трудно управлять. В конце династии Поздняя Хань, когда в Поднебесной происходили большие волнения, сановники наперебой говорили, что хусцев слишком много, и выражали опасения, что они непременно займутся разбоем, поэтому против них следует заранее принимать меры обороны»^{312}.

Опасения оказались вполне оправданными. Сюнну не слишком активно участвовали в гражданской войне как таковой, но они действительно воспользовались воцарившимся в империи хаосом и умножили свои грабительские набеги. Один из таких набегов описан в поэме знаменитой китайской поэтессы Цай Янь (она же Цай Вэньцзи). Об ужасах сюннуских нашествий Цай знала не понаслышке: после того как, по ее словам, «Поздняя Хань потеряла рычаги власти», город, где жила поэтесса, был разорен кочевниками, и она вместе с другими мирными жителями была угнана в степь и стала женой или наложницей одного из победителей. Цай писала:

На равнине люди нежные и слабые,
Пришедшее войско — все хусцы и цяны.
Охотились в поле, осаждали города,
Куда бы ни направились — все было уничтожено.
Рубили и резали, не оставили ни одного.
Трупы и кости подпирают и отталкивают друг друга.
На боку лошади висят мужские головы,
Позади лошади ведут жен.
(…)
Пленных — десятки тысяч,
Не удается собрать всех воедино.

Цай создала свою поэму через много лет после набега — она провела в степи двенадцать лет, родила своему сюннускому мужу двоих детей и в конце концов вернулась на родину. Но за эти годы она не стала теплее относиться ни к новым родственникам, ни к их стране. Она вспоминает:

Все время говорят несчастным поверженным пленникам:

«Следует их зарубить мечами!
Мы вас не оставим в живых!»
Разве осмелятся они пожалеть жизнь?
Их ругань невыносима.
Некоторые еще и добавляют удары палкой.
(…)
Область запустелая, на Китай непохожая;
Люди грубые, с нехваткой чувства долга и принципов;
Место проживания все в инее и снегу,
Варварский ветер дует весной и летом.^{313}