Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи

Иногда подарки посылались и по печальным поводам — в случае кончины очередного шаньюя, «для совершения жертвоприношения и выражения соболезнования» ^{213}. Даже по случаю смерти сюннуского посла, умершего от болезни во время пребывания в Китае, император отправил в степь «щедрые похоронные подношения стоимостью в несколько тысяч цзиней [золота]» ^{214}(напомним, что одна тысяча цзиней равнялась примерно 250 килограммам).

* * *

Политика династии Хань в отношении сюнну была не слишком последовательной и редко оказывалась эффективной. Единственное, в чем преуспели ханьские императоры, — они не позволяли сюнну захватить исконно китайские территории (не считая земель, которые заселялись военнопленными сюнну, и земель, которые были выделены тем, кто пожелал покориться императору и поселиться в Срединном государстве). Но если учесть, что сюнну никогда и не стремились к захвату Поднебесной, предпочитая использовать ее как дойную корову, нельзя не признать, что успехи китайцев в обуздании сюнну долгое время были весьма скромными.

Впрочем, ханьцев не стоит обвинять в неумении разобраться со своими не слишком многочисленными (по сравнению с самими китайцами) и не слишком богатыми соседями — просто земледельческой цивилизации всегда трудно противостоять кочевникам. Разгромить сюнну и решить проблему радикально китайцы не могли не потому, что их армия была слабее армии шаньюев, а потому, что у кочевников им нечего было захватывать. Сюнну применяли ту же тактику, какую в свое время скифы, по свидетельству Геродота, применяли к войскам Дария, — не вступая в бой, они рассеивались по степи со своими кочевьями, заставляя противника бесконечно гоняться за собой по вражеской территории, где ему нечем было кормить ни своих солдат, ни своих коней. В «Споре о соли и железе» говорится:

«[Сюнну] собираются, как ветер, и рассеиваются, как тучи; когда приблизишься к ним, то бегут; когда нападешь на них, то бросаются врассыпную. Их [территорию] нельзя захватить силой и за одно поколение. (…) Земли сюнну обширны и просторны, а ноги их боевых коней легки и резвы; их сила [такова, что они] легко вызывают волнения [в государстве центра]. Когда им сопутствует успех, то тащат [добычу], как тигры; когда им приходится туго, то улетают [прочь], как птицы; они избегают [встреч с нашими] отборными войсками, а громят [наши отряды], изнуренные до предела…» ^{215}

Один из китайских сановников на совете, созванном императором в 134 году до н. э., так охарактеризовал возможную войну с сюнну на их территории: «…При передвижении вдоль границ [на нас] будут давить с флангов, при передвижении в глубь [неприятельских земель] потеряется связь с основными силами, при быстром движении возникнет нехватка в продовольствии, при медленном — будут упущены благоприятные возможности. Не пройдут войска и 1000 ли, как солдаты и лошади начнут страдать от недостатка в пище и корме» ^{216}.

Поскольку сюнну были очень мобильны, они могли в любое время и в любом месте собрать армию, достаточную для разгрома любого пограничного укрепления. Китайцы же не могли предвидеть место вторжения и сосредоточить там нужное количество войск. Поэтому набеги сюнну на Китай почти всегда были успешными. Надо сказать, что ответные действия императорской армии тоже нередко приводили к большим потерям у кочевников. Иногда китайцы очень неплохо воевали и на вражеской территории, убивая и уводя в плен большие группы противников. Но, в отличие от китайцев, потери сюнну ограничивались только людьми и лошадьми, реже — угнанным скотом. У них почти не было ни городов, которые надо было бы восстанавливать, ни амбаров, потеря которых грозила бы им голодной смертью. А те немногочисленные города и житницы, которые все-таки имелись, выполняли в их хозяйстве вспомогательную роль. Их семьи и их стада были достаточно мобильны и, как правило, успевали исчезнуть в степи при появлении противника. Мужчины гибли на войне, но их братья брали в жены их вдов (у сюнну были приняты многоженство и браки со вдовами родственников), и новые поколения воинов, столь же многочисленные, что и прежние, вновь нарушали границы Поднебесной.

Единственным, что китайцы могли отнять у сюнну, была территория. Но захваченные земли плохо подходили для китайских методов хозяйствования и для привычного им земледелия. Кроме того, здесь надо было возводить укрепления и наблюдательные вышки, содержать гарнизоны. В результате китайцы имели от этих «приобретений» больше проблем, чем пользы. А сюнну, отступив и отдав врагам часть своих земель, мало что теряли — степь велика, а пасти стада можно и не вблизи Великой Китайской стены. В результате стратегия императора У-ди, который успешно оттеснил сюнну на север, была признана ханьцами худшей из всех возможных.

В начале I века н. э. военачальник Янь Ю сделал императору Ван Ману доклад по истории китайско-сюннуской политики. Он сказал: