Система

– Любишь по злачным местам мотаться, капитан? – блуждающий взгляд чёрных глазок фокусируется на капитане. – Ты уже смотрю, переодеться успел, – он оценивает добротный польский, или даже немецкий костюм, ладно сидящий на спортивной фигуре Томилова.

– Да я всегда домой по гражданке хожу.

– А чего так?

– Так спокойнее. Времена сейчас такие, не модно быть офицером, – виновато улыбается Томилов.

– А мне вот не стыдно быть офицером и форму не западло носить, – в голосе Манюрова слышатся жесткие авторитетные нотки.

Томилов не стал отвечать на упрёк старшего по званию, тем более подоспела водка и салат.

– Ну, давайте за встречу, – он разливает водку в пузатые рюмочки.

– Так вроде каждый день встречаемся. Так себе тост… – Манюров улыбается, но стеклянный блеск глаз говорит о серьёзной сосредоточенности.

– А у нас сегодня особенная встреча. Надеюсь, она принесёт нам пользу. – Рюмка капитана пытается соприкоснуться с пятящейся назад рюмкой полковника.

– Я тоже надеюсь, что не зря теряю здесь время, – Выпив полрюмки Манюров морщится, но не притрогается к закуске. – А песенка, я смотрю, кстати. – Он кивает головой в сторону стойки, где из магнитолы раздаётся:

«Младший лейтенант, мальчик молодой,

Все хотят потанцевать с тобо-ой…»

Толстая бабёнка в натянутой поверх лосин кожаной миниюбке, виляет в проходе огромным тазом и выдёргивает из за стола худосочного кавалера в красной олимпийке и зелёных слаксах. Кавалер уже настолько пьян, что ему не нужна музыка, чтобы танцевать. Его ноги словно вросли в пол, а верхняя часть тела ходит ходуном, отчего он походит на танцующую кобру.

– А ты говоришь, не модно офицером быть, – Манюров улыбается, глядя на танцующую парочку. – Твоих рук дело? – вдруг спрашивает он, не отводя глаз от танцоров.

– Песня то? Да нет, кто-то из них заказал, – смеётся Томилов и вдруг замечает, что полковник уже развернулся и смотрит на него в упор.

– Все эти представления в училище ты устроил? – Полковник смотрит исподлобья прямо в глаза Томилову, и тот уже через секунду отводит взгляд.

– Я? Нет, товарищ полковник, Вы что? Это курсантики балуются. У них же ещё детство в жопе играет, – Томилов пытается отшутиться, водя глазами по сторонам.

– Да я уже понял, что ты это. Чё, ты виляешь, как проститутка, – сквозь зубы цедит Манюров.

– Ну хорошо, не буду вилять, – Томилов прикуривает сигарету и кладёт на стол пачку «Мальборо». – Только я здесь не для того, чтобы изобличать зачинщиков, а для того чтобы решить проблему.

– Я весь во внимании, капитан! – Манюров отодвигает в сторону, только что поставленную официантом на стол тарелку с дымящимися пельменями и поставив локти в центр стола хищно наклоняется к собеседнику.

Томилов теряется и вместе со стулом отодвигается дальше от стола, словно опасаясь удара.

– В общем, в моих силах сделать так, чтобы беспорядки в училище прекратились раз и навсегда. Для Вас ведь это сейчас самое важное?

– Почему ты так думаешь?

– Так ведь парад скоро, а тут такие чудеса происходят, тем более в масштабах всего училища. Как бы не выкинули, какой-нибудь фокус.

– На это ты и рассчитывал. Думал я обоссусь, как девочка? Пугать меня задумал, щенок, – из глаз Манюрова летят искры. Он не говорит, а шипит, как змея, готовящаяся к броску.

Прижатый к стенке, Томилов понимает, что терять ему уже нечего.

– Я сейчас могу встать и уйти. Завтра Вы меня отправите гулять с волчьим билетом в зубах, но я Вам скажу, что на этом ничего не закончится. Машина уже запущена, и Вы её не остановите. Поймите, что я здесь не для того чтобы угрожать Вам. Если Вы сейчас меня выслушаете, то поймёте, какие возможности открываются…

– Возможности? – Манюров подносит ладонь к уху, словно не расслышал последней фразы капитана.

– Да, возможности. Я пришёл поговорить не о проблемах, а о возможностях, и если мы найдём с вами общий язык, то выйдем из этой забегаловки в хорошем настроении. Вы можете хотя бы послушать то, что я предложу?

Манюров пальцем отодвигает край кителя на правой руке и демонстрирует крупные часы на массивном позолоченном браслете.

– Знаешь, что это за часы? Сэйко, двадцать лимонов стоят. Когда одеваешь на себя такие дорогие часы, начинаешь ценить время. Понимаешь насколько дорога каждая минута твоего времени. А ещё понимаешь, что люди, которые носят «Электронику» не могут ценить своё и чужое время, так как его ценишь ты… – Манюров косится на треснутый корпус электронных часов капитана. – Так вот, если ты уверен, что этот разговор не будет просто потерей времени, можешь начинать.

После такого предисловия капитан снова оказывается выбитым из колеи, и ему необходимо время, чтобы прийти в себя. Он берёт бутылку и предательски дрожащей рукой пытается налить полковнику, но тот отодвигает свою стопку. Тогда Томилов наливает себе, и, выпив, начинает говорить прямо на выдохе.