Система

– А как правильно, Гена? – Манюров берёт наполненную стопку и сходу опрокидывает её в себя. – Хорошо ни скем не ссориться, никого не оскорблять, не орать и при этом поддерживать порядок и дисциплину. Это у тебя Гена получается быть спокойным, да и то, потому что знаешь, что твоя жопа всегда прикрыта. А кто её прикрывает, Гена? – Взвинченный полковник мгновенно пьянеет, и в уголке его рта появляется коварная улыбочка.

– Давай сейчас не будем о том у кого, что лучше получается. Ты же знаешь, я много на что здесь закрываю глаза, – недовольно морщится Ширдяев, при этом наполняя стопки по второму разу.

– Да ты их Гена и не открываешь! Ты приоткрой их хоть не много, оглянись, посмотри, что вокруг творится?

– А что такого творится? Курсанты распоясались? Что ни разу не было? Найдём мы этих паршивых овец и накажем по всей строгости.

– Нет, Гена, это не курсанты, – перешедший на шёпот Манюров водит указательным пальцем прямо перед носом Ширдяева. – Ты слышал, что сказал твой дружок? А ведь он был прав. Тут крыса, вот такая жирная, – он трясёт перед собой расставленными в стороны ладонями. – И не одна. Тут целая стая прописалась.

Ширдяев смотрит на друга с таким видом, словно слушает бред сумасшедшего.

– Ты о чём говоришь, Толя, какие крысы?

– А ты думаешь, просто так все эти побудки, голодовки, песенки эти блатные в строю? Это, Гена, звоночек нам. Предупреждение.

– О чём?

– О том, Гена, что если мы не начнём включать голову, нам придёт пиздец!

– Не понимаю, о чём ты говоришь! – Ширдяев вскакивает и начинает ходить вокруг стола.

– А ты представь себе, Гена такую картину. 9 мая, солнечный весенний день, птички поют. Съехались все твои дружки генералы, гости из министерства пожаловали, репортеры с камерами и всё такое. И вот начинается парад. Маршируют наши архаровцы и напевают «Гоп-стоп», или «Мурку». Ты представляешь себе, пятьсот вооруженных долбоёбов хором поют «Мурку».

– Мне кажется, ты преувеличиваешь.

– А мне не кажется. Ты как думаешь, что может грозить этим пятистам долбоящерам?

– Ну, не знаю, курсантам отчисление, солдатам статья. Это всё зависит от степени вины…

– Вот именно, ни хуя им не грозит. Отчислить всё училище разом? Ты хоть слышал о таком? А вот, что грозит руководству, в частности нам?

Ширдяев останавливается, а потом начинает ходить в обратную сторону.

– Да сядь ты, не мельтеши, у меня голова кружится на тебя смотреть. Налей лучше ещё. – Ширдяев послушно садится и берёт в руку бутылку.

– А нам грозит министерская проверка и это как минимум. Если репортёры это дело раструбят, здесь ещё и прокуратура нарисуется. Ты же знаешь, как сейчас с военными училищами обходятся. Избушку на клюшку и весь разговор.

– Думаешь, так всё серьёзно?

– Я очень хочу, Гена, чтобы это было не так, ну а если всё-таки так?

– Что тогда делать? – Ширдяев дошёл до своего любимого вопроса.

– Думать, Гена, – Манюров опрокидывает в себя очередную рюмку и встаёт. – Ну всё, главное я до тебя донёс. Ты глаза открой пошире, и моргай пореже. – Он направляется к выходу.

– Ты куда?

– Работать Гена! Есть такая работа, Родину защищать.

В приёмной Манюров видит сидящего на табуретке капитана Томилова.

– А я к Вам товарищ полковник.

– Ко мне? – удивляется Манюров, и открывает дверь в свой кабинет, жестом приглашая капитана войти.

– Я на минуту, – Томилов останавливается возле входа, не проходя к столу.

Манюров вскидывает голову, чтобы заглянуть в глаза высокому капитану.

– Кажется я знаю, как решить нашу проблему, – чёрные глаза капитана спокойны и источают уверенность.

– Нашу проблему? – Тут же поняв о какой проблеме идёт речь, Манюров оживляется. – И как?

– Долгий разговор, не хочется здесь. Давайте после пяти встретимся за периметром.

Глава 8. ПЕРЕГОВОРЫ

5 мая 1994 г.

Спустившись по узкой лестнице на цокольный этаж, Манюров открывает тяжёлую дверь с надписью «Кафе Русь» и попадает в небольшое прокуренное помещение с низкими потолками. Пробежав взглядом по хаотично расставленным столам, он замечает поднятую вверх руку в дальнем правом углу. Протиснувшись сквозь узкие ряды между столиками, заполненными веселящимся людом, он находит Томилова одиноко склонившимся над меню.

– Вы что будете? – с ходу задаёт вопрос капитан, когда то успевший переодеться в зелёный спортивный костюм. – Тут пельмени неплохие, есть ещё цыплёнок табака, антрекоты…

– Я пожалуй ограничусь пельменями. – Сейчас Манюрова мало интересуют закуски, поэтому он выбирает первое, что услышал.

Подозвав официанта, Томилов заказывает две порции пельменей, салат и бутылку водки.

– Дружище, только водку и салат тащи моментально, – по-хозяйски распоряжается капитан.

По старой привычке, Манюров первым делом водит глазами вокруг, изучая обстановку. Пьяные морды, ржавые вентиляционные трубы, обшарпанная стойка и громко орущая магнитола, производят на него удручающее впечатление.

– Так себе забегаловка. Нас здесь не отравят? – спрашивает он, продолжая обшаривать помещение цепкими маленькими глазками .

– Место проверенное, я здесь не в первый раз.