Сириус Б (СИ)

Крысовский очень быстро понял, какое это на самом деле фуфло - человеческая мистика. Написано-то было много всего, да что-то на небеса никто не возносился, в чистую энергию не превращался и даже огненных шаров из ладоней не испускал. Материалистический ум молодого, но уже опытного бойца пропагандистского фронта, ясно видел во всех этих книжках идеологическую диверсию.

Макулатура явно забрасывалась "оттуда" с целью размягчения мозгов у простодушных советских людей. И эти выводы со всей очевидностью подтвердились в перестроечные годы, когда хорошо знакомыми Эдику-Эмилию по комсомольской работе, книжонками стали торговать на всех углах и перекрестках, базарах и блошиных рынках уже без всяких штампов в правых верхних углах. Никто из бывших советских граждан на небо в результате этой торговли не вознесся, и чистым светом тоже не стал, что полностью подтверждало выводы Эмилия об изначальном предназначении духовной макулатуры, а главное - о ее происхождении. А вот с местными мозгами тогда точно стало твориться что-то неладное. Это неладное, будь оно неладно, постепенно росло, ширилось, захватывало все новые и новые слои, рубежи и позиции. А потом оно, это неладное вдруг взорвалось быстрой и ослепительной приватизацией, а на обломках всего остального образовался весь этот рынок. Вернее - рынки, на одном из которых Эмилий сейчас и подвизался со своими черными ангелами. И нужно сказать, подвизался весьма неплохо. Вот что значило - вовремя почитать правильную литературу и познакомиться со всем неладным заранее, а не как остальные местные. За это знакомство он был до сих пор искренне благодарен Невзлобину. И еще - после всего случившегося Эмилий плевать хотел и плевал на всевозможную мистику. Он был уверен, что современные шаманы за деньги могут выдумать все что угодно. Какая там мистика, что вы...

А вот древние теории греческих киников и стоиков вызывали у Крысовского симпатию. Они никак не противоречили марксистскому учению о наиболее полном удовлетворении потребностей и чуть позже, уже в эпоху дикого капитализма, помогали ему выживать на вновь образованных рынках, которые скоро и очень быстро распространились по одной шестой части суши. Кинизм оказался очень хорош для бизнеса, стоицизм - для езды по бобровским дорогам, а присущая Эмилию природная склонность к сибаритству подсвечивала весь этот духовный багаж мягким радужным сиянием потребительского отношения к окружающей действительности.

И он был далеко не одинок в своем древнейшем греческом неделании. Вся нынешняя элита Боброва, по наблюдениям Эмилия, определенно тоже была и сибаритами, и киниками, и в каком-то высшем смысле этого слова, стоиками. Конечно, Крысовский не мог сравниться в своем сибаритстве с хозяином водочного завода "Экстра-КТ" - господином Невзлобиным (да-да, тем самым Валерием Михайловичем), который содержал теперь сеть ресторанов "Патриций" с номерами для встреч на верхних этажах и с саунами в подвалах, но все же, все же...

Этот самый Невзлобин был известен теперь на весь Бобров не только своим водочным заводом, ресторанами и саунами, но также и тем, что для новогодних полян на своем предприятии заказывал бригады очень популярных в прошлом, а сейчас уже сильно престарелых западных звезд. Во время этих праздников (которые язык не поворачивался назвать "корпоративами") эстрадные европейские старики со слезящимися красными глазами стояли на худых подагрических ножках на сцене, стилизованной под отбитое донышко водочной бутылки и раскрывали полные фарфоровых зубов рты под фонограммы со своими древними мелодиями и напевами. Исполняя свои лебединые песни, они с ужасом наблюдали за упившимися бесплатной водкой мастерами, грузчиками, уборщицами и менеджерами среднего звена. Все эти измученные напряженной работой, штрафами и камерами видеонаблюдения, люди, скакали вокруг них как угорелые, чему-то ужасно радовались и громким хором подпевали им хриплыми голосами. Да, это было сибаритство очень высокого по бобровским меркам полета, так как певцы и певицы былого стоили очень дорого - от сорока тысяч зеленых за сеанс фанерного пения и выше.

- Чин, Чин, Чингисхан,- пропел Крысовский фальшиво и тихо.- Москов, Москов, оха-ха-ха-ха...

Крысовский нажал на кнопку, опустил боковое стекло и сплюнул под колеса встречной фуры. Конечно же, его поляны не могли тягаться ни в каком смысле с полянами Невзлобина (да и других видных предпринимателей Боброва), но это пока кризис не грянул, а там еще нужно будет, как говориться, посмотреть - кто скакнет выше, а кто и на спину прямо посередине поляны опрокинется.

Вообще же, под влиянием смеси из марксизма, кинизма, стоицизма и сибаритизма в голове Эмилия сложилось свое собственное представление о жизни.