Сириус Б (СИ)

- Да нет, танцуешь ты очень неплохо, но вот после разворота вправо, движение бедром нужно выполнять резче, а ногу нужно ставить на пол так, чтобы каблук издавал резкий звонкий щелчок.

- Ага, понятно. Сейчас попробуем.

После встреч с Мари, Силантий не жил, а летал и пел. Он был счастлив неимоверно, ведь теперь у него было все, о чем только мог мечтать любой космонавт - собственный звездолет, собственный Космос и конечно - Мари. Знания, полученные от Мари, тоже были, важны, так как они многое проясняли, но Силантий на них не зацикливался.

То, что происходит с его обычным, дежурным телом, когда он посещает танцевальный космос, его абсолютно не волновало. Впрочем, на этом фронте, все, по-видимому, обстояло вполне благополучно - зарплату ему платили регулярно, а иногда даже выдавали весьма неплохие премии. На эти премии Силантий купил себе несколько дорогих костюмов и целый ворох белых сорочек. Ходить на встречи с Мари в потертых джинсах и свитере грубой вязки, теперь казалось ему моветоном. Он даже проявил заботу о своем сменном теле литейщика - однажды зашел после возвращения из своего космоса в центральную парикмахерскую Боброва и превратил свою простецкую бороду в некое подобие элегантной эспаньолки.

- Ну вот, - говорил Силантий, осматривая себя в зеркале парикмахерской. - Вылитый капитан Немо.

Конечно, его немного смущало то обстоятельство, что в заветный космос можно было попасть только рядом с разогретой доменной печью, но и этому он вскоре нашел объяснение.

Однажды в техническом журнале, которые Силантий все еще продолжал выписывать по привычке, ему попалась статья какого-то белорусского академика (их уже как раз тогда начинали печатать в таких журналах). Академик утверждал, что рядом с большими массами кипящего металла, крупными скоплениями радиоактивного графита и мощными электрическими подстанциями, происходят искривления пространственно-временного континуума. И в этих искривлениях, утверждал академик, иногда открываются такие как бы невидимые звездные врата, через которые можно попасть в параллельные миры, а при желании, вообще - куда угодно. Это объяснение Силантия устраивало, потому, что отдаленно напоминало лекции Мари.

- Врата так врата, - сказал Силантий, прочитав статью. - Лишь бы каждый день танцевать с Мари на капитанском мостике "Ломотанго". Все лучше, чем в кабину корабля "Союз" в тесном скафандре протискиваться. Танцевальный Космос - это вещь...

Теперь Силантий приходил на работу в элегантном костюме и, переодеваясь, вешал его на плечики в специальном чистом шкафчике. При этом он почти всегда что-то мурлыкал себе под нос и мысленно разучивал сложные танцевальные движения.

Дед Митроха следил за Силантием с опаской и иногда пытался завести с ним разговор:

- Никак бабу себе завел, а, Силя? - спрашивал он, натягивая на ноги тяжелые башмаки.

- Не бабу, а женщину, - поправлял его Силантий. - Любимую.

- Пусть женщину, но зачем же при этом столько вазонов отливать?

- Ты не понимаешь, Митроха, вазоны здесь ни при чем.

- Ох, гляди, орелик, - вздыхал Митроха. - Поломаешь ты себе жизнь с этими любимыми бабами...

- Это ерунда, - отвечал Силантий. - Одну поломаю, другую построю, что за беда?

- Баба, хоть красивая?

- Очень.

- Ох, гляди...

На цеховых алкоголиков Силантий теперь вообще не обращал никакого внимания, так как понимал, что это ни что иное, как оставленные сознанием телесные оболочки.

И вот однажды Силантия вызвали в актовый зал заводоуправления, где под аплодисменты и вспышки фотографов центральной городской газеты, которая носила гордое, но не всегда оправданное название "Бобровская Правда", вручили бархатную коробочку с Орденом Трудового Красного Знамени. Силантий не ожидал такого поворота в своей производственной карьере и не мог понять, чем заслужил такую высокую награду, но ему было все равно приятно. Правда, во время церемонии вручения Силантию показалось, что сидящие в президиуме люди поглядывают на него с опаской (это были участники памятной ночной экспедиции - Бычин, Легкокрылов, Сластенов и Тесленко).

- А теперь попросим нашего орденоносца сказать несколько слов! - воскликнул Бычин и, придав своему лицу "отечески теплое 7" выражение, начал хлопать в ладоши. - Попросим-попросим, товарищи!

Сидящие в зале оставленные тела тоже начали хлопать, и Силантию пришлось пройти к трибуне.

- Товарищи! - сказал он.- Я простой литейщик и говорить не мастак, поэтому скажу просто - хватит тратить драгоценное время на бессмысленные собрания. Страна ждет от нас продукцию! К домнам, товарищи! Своим ударным трудом приблизим построение коммунизма!

Последнюю фразу Силантий просто прочитал на плакате, который висел на стене над головами оставленных тел, но она произвела какой-то неожиданный эффект - тела выпучили на него свои глаза, а Бычин страшно покраснел, схватился за воротник рубашки и с хрипом завалился на стол президиума. Затем из зала стали слышны возмущенные нечленораздельные выкрики, к Бычину бросились другие члены президиума во главе с секретаршей Люсей, а Легкокрылов закричал прямо в зал:

- Вызовите скорую!