Синий тарантул [сборник]

Шли годы, сбережения его все возрастали. Подавляя свои юношеские желания, Юра закалял и без того сильный характер. К началу войны он скопил почти пять тысяч рублей. Но росли и планы Юрия, он мечтал уже о 1500 рублях процентов. В 17 лет он знал назубок цену билетов для проезда между городами СССР, между столицами Европы и всего мира, знал стоимость плавания на океанских лайнерах между портами 50 стран. И международная единица расчетов – доллар, с эквивалентом в 88 сотых грамма золота – все более захватывала воображение Юры Чернова. Вытянувшийся, худой, неразговорчивый юноша, непременный участник всех воскресников и отличник ученья, был уже человеком без души. В его голове вращались только шестерни и рычаги счетной денежной машины.

В войну Чернова призвали и вскоре направили в тыловой штаб: Юрий умел молчать, и душа его оставалась неизвестной окружающим. Он продолжал спекулировать, но уже прячась за чужой спиной. После армии Чернов закончил финансово-экономический институт. Все годы внешняя сторона его жизни была безупречной. Этот сухой человек хорошо учился и работал, был активистом-общественником. И Чернова как талантливого статистика направили в министерство, где он быстро поднялся до главного управления. В 32 года его перевели в совершенно секретное учреждение – Главуран.

Студентом в декабре 1947 года Чернов пережил страшный для него удар: денежная реформа превратила его многолетние сбережения в 11 400 рублей!

Скрыв озлобление, он продолжал копить, все так же урезывая себя во всем. С бессильной завистью читал он о странах, где строят самые высокие небоскребы, где газеты выходят на десятках страниц с многокрасочными иллюстрациями, где деньги приносят почет и власть. Но лишь в редких случаях, под влиянием винных паров, которых Чернов справедливо опасался, он высказывал свои взгляды.

Рано женившись, Чернов выжил из дому жену за то, что она осуждала его мечту о богатстве. Год из года он становился все более замкнутым и необщительным. Сослуживцы объясняли это желанием уберечь тайны атомной металлургии, проходившие через его память, а также личной трагедией. Однако острый ум, сдержанность, молчаливость и быстрота, с которой Чернов овладевал самыми сложными разделами статистики, двигали его вперед. Уже через два года его работы в Главуране Пургин считал его одним из трех своих возможных заместителей.

Жил Чернов одиноко, редко выходил из дому, завтракал и ужинал у своей дальней родственницы – пожилой женщины, жившей в одном с ним доме. Вечерами Чернов обычно сидел на балконе в удобном бамбуковом кресле. По привычке тренируя свою память, он шепотом перебирал цифры, имена людей, все виденное, слышанное и замеченное им за день.

– Пургин, Аркадий Аркадьевич, – вполголоса говорил он, – среднего роста, признаки начинающейся астмы, глаза серо-голубые, брови короткие, нос прямой.

– Дневная добыча тория на Сухановском комбинате 112 граммов, – бежали с его губ цифры, в то время как рука поглаживала редкие светлые волосы. – В последний месяц добыча возросла на 19 процентов, что равно сильно увеличению мощности комбината на один катализирующий агрегат.

– Вагин все чаще работает с бериллием. Металлического бериллия в этом году добыто на фабрике имени Молотова, – тут Чернов делал паузу и начинал складывать в уме: – за январь 3 килограмма 290, февраль 4,371, итого 7,660. Март – 3,900, апрель – 3,200. Итого за 4 месяца… 14 килограммов 780.

Чувствовал Чернов себя в эти минуты легко и спокойно. Он и не подозревал, что с вечера 15 июля за ним стали наблюдать люди генерала Долгова. Этому дали повод особенности его характера и поведения.

15. Кандидат наук

10 июня, за месяц до проникновения врага в сейф Главурана, Нежин сидел в ресторане «Дарьял». Его столик находился почти около оркестра. Первая скрипка играла в этот вечер особенно вдохновенно, и Нежин, сам скрипач-любитель, слушал музыку, забыв о вине.

– Простите, пожалуйста, – раздался над ним приятный, вкрадчивый голос, и, чуть вздрогнув от неожиданности, Нежин увидел представительного мужчину в хорошо сшитом сером костюме. Интеллигентное лицо незнакомца покрывал легкий загар. В зачесанных назад редких волосах блестела седина.

– Все столики заняты… – объяснил подошедший. – Позвольте сесть к вам.

Он стоял в скромной выжидательной позе, готовый при отказе тотчас же удалиться.

– Пожалуйста, пожалуйста, – охотно согласился Нежин, которого сразу привлекли мягкость и простота незнакомца.

Бесшумно усевшись, человек подозвал официантку:

– Бифштекс, яичница с крутым перцем и, – тут он прищелкнул языком, – шампанское с ананасом. – Молодой человек, – уже Нежину сказал человек в сером костюме, – жемчужница еще встречается без жемчуга, но шампанское без фруктов – никогда.

Незнакомец, очевидно, был в отличном расположения духа, улыбаясь, он доверительно сообщил: