Синий сапфир

Мистер Джордж открыл дверь и пропустил меня вперёд. С моей широкой юбкой я прошла впритирку с ним. Зал был полон людей, и все они смотрели на меня. От смущения я густо покраснела. Кроме доктора Уайта, Фалька де Вильерса, мистера Уитмена, мистера Марли, Гидеона и неописуемого Джордано, в комнате находилось ещё пятеро мужчин в тёмных костюмах. Они с серьёзными лицами стояли под драконом. Мне захотелось, чтобы Хемериус был здесь и сказал мне, кто из них министр, а кто нобелевский лауреат, но у Хемериуса было другое задание (не от меня – от Лесли, но об этом потом).

– Господа! Могу я вам представить Гвендолин Шеферд? – Этот скорее риторический вопрос торжественным тоном задал Фальк де Вильерс. – Наш Рубин. Последняя путешественница во времени из Круга Двенадцати.

– Сегодня вечером – Пенелопа Грей, воспитанница четвёртого виконта Баттена, – добавил мистер Джордж, а Джордано пробормотал: «Которая, вероятно, после сегодняшнего дня войдёт в историю как дама без веера».

Я бросила быстрый взгляд на Гидеона, чей тёмно-красный вышитый сюртук и в самом деле чудесно подходил к моему платью. К моему большому облегчению, Гидеон был без парика, иначе я, наверное, разразилась бы от напряжения истерическим смехом. Но в нём не было ничего смешного, он выглядел великолепно. Его каштановые волосы были заплетены в косу, одна прядь небрежно падала на лоб и ловко маскировала рану. Выражение его лица было, как обычно, трудно истолковать.

Я по очереди пожала руки всем незнакомым мужчинам, каждый из них назвал своё имя (которое мне в одно ухо влетело, а из другого вылетело, Шарлотта была ох как права насчёт ёмкости моего мозга), а я бормотала в ответ что-то вроде «Очень приятно» или «Рада познакомиться, сэр». Всё это были действительно серьёзные современники. Только один из них улыбался, остальные смотрели так, как будто им сейчас предстояла ампутация конечностей. Тот, который улыбался, был определённо министр, политики вообще щедрее на улыбку, такая профессия.

Джордано смерил меня взглядом с головы до ног, я ожидала комментариев, но он вместо этого преувеличенно громко вздохнул. И Фальк де Вильерс не улыбался, но он по крайней мере сказал:

– Платье тебе действительно очень идёт, Гвендолин. Настоящая Пенелопа Грей была бы очень счастлива так выглядеть. Мадам Россини проделала великолепную работу.

– Это верно! Я видел портрет настоящей Пенелопы Грей. Неудивительно, что она остаток своих дней провела незамужней в заброшенном уголке Дербишира, – вырвалось у мистера Марли, после чего он немедленно покраснел и смущённо уставился в пол.

Мистер Уитмен процитировал Шекспира – во всяком случае, я сильно подозревала, что это Шекспир, мистер Уитмен был прямо-таки одержим Шекспиром.

– «И вот – любовь! Чем хороша она, когда из рая сделать ад вольна?» Никаких причин так краснеть, Гвендолин!

Я раздосадованно посмотрела на него. Вот глупый Бельчонок! Если даже я и покраснела, то уж, конечно, не из-за него. Не говоря уже о том, что я вообще не поняла цитату – это мог быть как комплимент, так и оскорбление.

Неожиданно я получила поддержку в лице Гидеона.

– «Высокомерный человек переоценивает себя по отношению к своему истинному значению», – дружелюбно сказал он мистеру Уитмену. – Аристотель.

Улыбка мистера Уитмена несколько увяла.

– Мистер Уитмен просто хотел подчеркнуть, как здорово ты выглядишь, Гвендолин, – сказал мне Гидеон, и я покраснела опять.

Гидеон сделал вид, что он этого не заметил. Но когда через пару секунд я вновь взглянула на него, он довольно улыбался. Мистер Уитмен, напротив, едва сдерживался, чтобы не разразиться очередной цитатой из Шекспира.

Доктор Уайт, за ногами которого прятался Роберт, глядевший на меня во все глаза, посмотрел на часы.

– Пора выдвигаться. У священника в четыре часа крестины.

У священника?

– Сегодня вы переместитесь в прошлое не из подвала, а из церкви на Норт Одли стрит, – пояснил мистер Джордж. – Чтобы оказаться поближе к дому лорда Бромптона.

– Тем самым мы уменьшаем опасность нападения на вас по дороге туда и обратно, – сказал один из чужаков и получил за это сердитый взгляд от Фалька де Вильерса.

– Хронограф уже готов, – сказал он, указывая на ларец с серебряными ручками, стоявший на столе. – На улице ожидают два лимузина. Господа…

– Удачи, – сказал тот, кого я считала министром. Джордано ещё раз тяжело вздохнул.

Доктор Уайт с медицинским саквояжем в руке (зачем это?) придержал дверь. Мистер Марли и мистер Уитмен взялись за ручки ларца и вынесли его наружу так торжественно, как будто это был Ковчег Завета.

Гидеон в два шага оказался подле меня и подал мне руку.

– Ну, маленькая Пенелопа, сейчас мы представим тебя высшему лондонскому свету, – сказал он. – Готова?

Нет. Я нисколько не была готова. А Пенелопа – безобразное имя. Но выбора у меня не было. Я по возможности хладнокровно посмотрела на Гидеона.

– Готова, если ты готов.

Клянусь в порядочности и учтивости,

Приличии и сострадании,

Возмущении несправедливостью,