Синий лабиринт

Шпандау молча обдумывал услышанное.

– А если бы вы смогли сделать запись того, что он скажет, – разумеется, официально, – то это будет просто ягодка на торте. Возможно, я сумею быть вам полезен. Вот моя визитка.

Шпандау еще несколько секунд молчал. Потом на его обычно бесстрастном лице появилась улыбка.

– Агент Пендергаст, – сказал он, – я с удовольствием сделаю все, о чем вы просите.

25

Покинув тюрьму, Пендергаст поехал на юг от Индио. День начал клониться к закату, когда он съехал с главной дороги и остановил машину под грозными очертаниями кряжа Скаррит-Хиллс.

Он поднялся на вершину и посмотрел на восток. Между ним и мертвым берегом Солтон-Си находился «Фонтенбло», его аляповатые неровные очертания терялись среди бескрайних просторов. Все было спокойно. От горизонта до горизонта, протянувшегося в бесконечность, ни малейшего намека на жизнь. Единственным его собеседником был слабо стонущий ветер.

Пендергаст перевел взгляд на север, в сторону ухабистой дороги, ведущей к шахте «Золотой паук». Плохо затертые следы покрышек, которые он видел днем ранее, исчезли, и теперь не осталось ничего, кроме внешне не потревоженной соляной корки.

Он спустился по другому склону холма и приблизился к руинам отеля, в точности как предыдущей ночью. Его шаги поднимали облачка соленой пыли. Но от его следов, оставленных вчера вечером, ничего не осталось, – лестница, ведущая на веранду, и сама веранда выглядели так, словно в течение десятилетий здесь не ступала нога человека.

Пендергаст свернул в сторону от «Солтон-Фонтенбло» и прошел полмили на север, к главному входу в шахту «Золотой паук». Ее древняя дверь была до половины завалена слоем соли. Ухабистый подход к шахте был усеян маленькими соляными дюнами – последствиями воздушных вихрей. Все было таким, каким выглядело с вершины холма: соляная корка казалась нетронутой.

Пендергаст разглядывал вход под разными углами, отходил то в одну сторону, то в другую, время от времени останавливаясь, чтобы бросить оценивающий взгляд. Потом он опустился на колени и тщательно обследовал корку у своих ног с помощью крохотной метелочки, очень бережно обмахивая ею поверхность и постепенно обнажая более светлую соль под наносом. И наконец он увидел едва заметные следы человеческой деятельности, так тщательно затертые, что восстановить их или получить по ним какую-то информацию было невозможно. Он долгое время изучал эти следы, удивляясь тем усилиям, которые были затрачены на их уничтожение, потом встал.

Ветер завывал и постанывал, шевелил его волосы, трепал лацканы пиджака. На краткий миг к сухому воздуху примешался приятный запах лилий.

Отвернувшись от шахты, Пендергаст продолжил движение на север и прошагал две мили до окраины Солтон-Палмс. Городок выглядел таким же, как и вчера: покосившиеся фонарные столбы, руины домов, темные глазницы окон, ржавеющие купальни для птиц, пустые бассейны. Но наскоро сколоченный сарай с рубероидной крышей, стоявший на южной окраине городка, исчез.

Пендергаст подошел к тому месту, где стояла эта лачуга и где всего день назад он постучался в грубую дверь и разговаривал с Кайютом. Теперь здесь не было ничего, кроме земли и пятен пожухлой травы.

Как будто все – и отель, и шахта – простояло здесь многие годы, ни разу не увидев человека. Как будто этот старик и его жалкие пожитки никогда не существовали.

Как будто все, что случилось с Пендергастом, было лишь сном.

Внезапно Пендергаст покачнулся, не сумев удержать равновесие, когда налетевший ветер обвился вокруг его щиколоток. Он повернулся на юг и начал спускаться по соли, пыли и песку к взятой напрокат машине.

26

– Да, – сказал младший хранитель. – Конечно, я его помню. Он работал с Марсалой месяца два назад. Они с Марсалой вроде как подружились, а это довольно необычно.

– Этот парень на экране похож на него? – спросил Бономо.

– Почти точная копия. Разве что… – Хранитель уставился на монитор ноутбука. – Лоб у него, пожалуй, был чуть шире. Может быть, здесь, у висков.

Бономо принялся колдовать с программой «Айденти-КАД».

– Вот так?

– Пожалуй, еще чуть шире, – сказал хранитель с еще большей убежденностью. – И повыше.

Снова операция колдовства.

– Так?

– Да. Вот теперь точно.

– Точно? Вы уверены?

– Уверен.

– Наша задача – угождать гражданам! – сказал Бономо со своим фирменным смешком.

Д’Агоста с любопытством слушал их разговор. Они обходили остеологический отдел, разговаривали со всеми, кто видел «ученого», которому помогал Марсала. Это позволило Бономо улучшить портрет, созданный днем ранее, добавить к нему черты, которые еще больше увеличили сходство. Д’Агоста настолько исполнился оптимизма, что собирался приступить к сравнению фоторобота с записью с видеокамер, имея перед собой этот портрет. В особенности его интересовали две даты – день смерти Марсалы и день, когда он выписывал экспонат для командированного.