Синий лабиринт

Огилби хмыкнул, потом открыл водительскую дверь и снова огляделся:

– Прошу прощения. Могу я подвезти вас в город?

– Спасибо, я об этом уже позаботился.

Адвокат сел в машину, Пендергаст и Констанс помахали ему, машина тронулась и вскоре исчезла из виду. После этого Пендергаст обошел дом. С задней его стороны была старая конюшня, выкрашенная в белый цвет и превращенная в гараж на несколько машин. Сбоку на эвакуаторе стоял подготовленный к отправке новому владельцу винтажный «роллс-ройс-сильвер-рейт», отполированный, как бриллиант.

Констанс перевела взгляд с Пендергаста на «роллс», потом снова на Пендергаста.

– Два мне ни к чему, – сказал он.

– Дело не в этом, – возразила Констанс. – Ты и мистеру Бартлетту, и мистеру Огилби сказал, что позаботился о нашем возращении в Новый Орлеан. Неужели ты имел в виду, что мы поедем на эвакуаторе?

В ответ Пендергаст направился к гаражу, открыл ворота одного из боксов и подошел к машине, укрытой брезентом, – единственной остававшейся здесь, если не считать «роллса». Он стащил с машины чехол.

Под брезентом оказался красный родстер, низкий, с убранным верхом. Он слабо поблескивал в темном боксе.

– Хелен купила его перед нашей свадьбой, – сказал Пендергаст. – «Порше-550-спайдер» тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года.

Он открыл пассажирскую дверь для Констанс, сел на водительское место, вставил ключ в замок зажигания, повернул – и оживший двигатель взревел.

Они выехали из гаража. Пендергаст вышел из машины, чтобы закрыть бокс.

– Интересно, – сказала Констанс.

– Что интересно? – спросил Пендергаст, садясь за руль.

– Ты избавился от всего, что было куплено на деньги Езекии.

– Да, в той мере, в какой смог.

– Но у тебя еще осталось немало всего.

– Верно. Многое я получил от моего деда, чью могилу должен посещать каждые пять лет. Это позволит мне сохранить квартиру в «Дакоте» и вообще жить и дальше так, как я привык.

– А особняк на Риверсайд-драйв?

– Его я унаследовал от моего двоюродного деда Антуана. Твоего «доктора Еноха». Естественно, вместе с немалыми инвестициями.

– Естественно. И все же как это занятно.

– Не могу понять, к чему ты клонишь.

Констанс лукаво улыбнулась:

– Ты отказался от имущества одного серийного убийцы – Езекии, но не хочешь расставаться с имуществом другого – Еноха Ленга. Верно?

Несколько секунд Пендергаст взвешивал услышанное.

– Если выбирать между лицемерием и бедностью, то я предпочитаю лицемерие.

– Но вообще-то, если подумать, рациональное зерно в этом есть. Ленг свои деньги сделал не на убийствах, а спекуляциями на железных дорогах, нефти и драгоценных металлах.

Брови Пендергаста взметнулись.

– Я этого не знал.

– Ты еще многого про него не знаешь.

Они сидели молча, слушая урчание двигателя. Пендергаст помедлил, затем повернулся к Констанс и заговорил с некоторой неловкостью:

– Я не уверен, что надлежащим образом отблагодарил тебя и доктора Грин за то, что вы спасли мне жизнь. Причем подвергая свою жизнь такой ужасной опасности…

Она заставила его замолчать, приложив палец к его губам:

– Пожалуйста. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Не смущай меня, заставляя повторяться.

Несколько мгновений казалось, что Пендергаст хочет что-то ответить, но он лишь добавил:

– Я выполню твою просьбу.

Он дал газ и вырулил на подъездную аллею, усыпанную белым гравием. Огромный особняк медленно уменьшался в размерах у них за спиной.

– Машина прекрасная, но не очень удобная, – сказала Констанс, оглядывая салон. – Мы что, поедем в ней до Нового Орлеана или до самого Нью-Йорка?

– Может, предоставим самой машине это решать?

И, выехав из пестрой тени великолепных дубов на главную дорогу, Пендергаст нажал на педаль газа, и двигатель откликнулся ревом, который эхом разнесся по заводям и мангровым болотам Сент-Чарльз-Пэриш.

Благодарности

За постоянные поддержку и помощь мы хотим поблагодарить Митча Хоффмана, Линдси Роуз, Джейми Рааба, Калли Шамека, Эрика Симоноффа, Клаудию Люльке и Надин Уоддел. А также наша глубочайшая признательность Эдмунду Куану, доктору медицинских наук.