Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана

— Ой, мама! — вдруг воскликнул Вася, его заколотило от радости, и он показал на берег. — Собирает свои камешки… Смотри, пап, смотри… — Вася толкнул его в плечо.

Лицо папы ничего особенного не выразило. Он молча посмотрел, куда показывал Вася.

— Я покричу ей, а?

— Покричи, но, думаю, не услышит.

— Ну давай тогда быстрее поедем к берегу, пока не ушла! — Вася опять изо всех сил заработал ногами, папа тоже стал энергичней толкать педали. — Рули прямо к берегу!

Вася привстал с сиденья и во всё горло закричал, замахал руками. Мама услышала его. Она выпрямилась и стала из-под ладони смотреть в их сторону. Вася закричал ещё сильней.

Он неутомимо работал ногами, и мама становилась всё ближе. Она стояла в ярко-оранжевом сарафане, прямая, стройная, босая, с развевающимися на ветерке тёмно-русыми волосами.

Лыжи велосипеда с мягким шуршаньем въехали на берег.

— Уже накатались? — Лицо у мамы было спокойное, ровное.

— Да нет, — ответил Вася. — Положено три часа кататься, у нас ещё часа полтора осталось… Правда, папа?

— Нет, — папа посмотрел на часы. — Только один час.

— Хватит и часа! — засмеялся Вася. — Мама, садись, пожалуйста. — И он спрыгнул в воду.

— А это можно? — сдержанно спросила мама.

— Разрешается, — проговорил папа. — Васька, лезь на запятки. Ещё покатаемся. По крайней мере доедем до нашего пляжа.

Мама ступила босой ногой на лыжу, села на Васино сиденье, положила загорелые руки на поручни и чуть склонила голову набок.

— Только тебе придётся поработать ногами, — сказал папа.

— Поработаю, — мама едва заметно улыбнулась. Вернее, не она улыбнулась, а улыбнулся её голос. А может, это лишь показалось Васе? — Занятно… Ни разу не каталась на таком смешном драндулете…

Вася с папой громко засмеялись, и Вася стал кулаком вытирать слёзы.

— Что это вы? — чуть смутилась мама. — Я сказала что-нибудь не так? Или на вас подействовал морской воздух?

— Так-так, — зачастил Вася, и ему не захотелось ничего объяснять. — Ты сказала именно так!

— Как улов? — папа кивнул на лежавший на маминых коленях мешочек с камнями. — Скоро здесь ничего не останется, ничего, что радует глаз и сердце.

Узкие, чуткие брови мамы чуть дрогнули.

— Опять философствуешь? Представь себе, кое-что нашла. Дома переберу, может, что-нибудь и оставлю. Я сегодня узнала от одной женщины, что на Кара-Даге появились браконьеры-заготовители. Вчера, например, они взрывали агатовую жилу в Сердоликовой бухте.

— Как так взрывали? — Вася, сидевший на корме на корточках, привстал. — Кто им разрешил? У них что, взрывчатка есть?

— Спроси, чего у них нет, — сказал папа. — И ты думаешь браконьеры спрашивают разрешения? Хищникам закон не писан. Думал, хоть Кара-Даг оставили в покое… Так нет же!

Глава 34. Надо ехать!

За четверть часа до закрытия столовой Вася с родителями подошли к своему столу. Алькиного семейства там не было, зато был Виктор Михайлович. Он сидел в щегольской синей рубахе за пустым столом — все давно поужинали, — уперев голову в кулак, и кого-то ждал. Не трудно было понять — кого.

— А, Александр Иванович! Валентина Петровна! Васенька! Добрый вечер! — приподнялся он со стула и дружелюбно заулыбался. — Как покатались?

— Хорошо, — ответил папа, усаживаясь.

— Я вот о чём ещё хотел сказать… — приступил к делу Виктор Михайлович. — Хорошо, что тут и Вася… У нас здесь получилась некоторая неувязка, накладка. Вера так была рада находке, что сгоряча сделала промах и теперь страдает и мучается. Вася, ты давно не встречал Макарку? Он прибегает сюда?

— Теперь не прибегает, — ответил Вася.

— Ты знаешь, где он живёт?

— Ну знаю, — Вася уткнулся глазами в стол.

— Вера решила исправить свою ошибку, и я всецело её поддерживаю. Всё-таки нельзя так… Верно ведь? — он посмотрел в глаза папе.

— Нельзя, — сказал папа и начал есть, давая понять, что разговор на этом окончен и двух мнений быть не может.

— Всё. Спасибо. Исчезаю! Приятного аппетита! — Виктор Михайлович вскочил и, высокий, гибкий, лёгким спортивным шагом вышел из столовой.

— Что это они вдруг? — покачала головой мама. — И не жалко им расставаться с такой кругленькой суммой?

— Жалко-то жалко, да я уж говорил Васе, они по сути не жадные, не размениваются на копейку или даже на сотню, — ответил папа, — у них игра идёт покрупней, да вот сейчас они поняли, что подмочили свою репутацию и её надо срочно подсушить на горячем южном солнышке… И ещё неизвестно, сколько они ему дадут. — Папа протёр бумажной салфеткой очки и посмотрел на Васю. — Домой к Макарке ты его отведи, если попросит, но до этого не говори Макарке ни слова. Мало ли что, могут и раздумать.

— Не скажу, — пообещал Вася.

— Устал сегодня? — спросил папа.

— Ни капельки, а что?

— А то, что мне, совершенно одуревшему от свободы человеку, хочется завтра снова куда-нибудь съездить… Ну хотя бы в Сердоликовую бухту, и не на теплоходе, а на собственном надувном транспорте.

Вася мельком посмотрел на маму, так посмотрел, чтобы папа не заметил.

— Я готов!

— А ты, Валь? — напряжённым голосом спросил папа.