Синдром тотальной аллергии

— А вот не знал я этого. Читал где-то, что кипрей ещё в позабытом веке на Руси бедняки сушили и чай заваривали.

— Теперь это чай для богатых. Наши девочки его тоже ферментировать научились. Мнут, сушат и фасуют в красивые коробочки. В столице наш чай идёт по цене самого дорого цейлонского, потому что вдобавок ко всему он ещё и целебный для пищеварения, и нервную систему успокаивает.

— Так тутошние ещё и фиточайным бизнесом промышляют?

— И не только чайным, — кивнул дед. — Про шерстобитов ты слыхал?

— Ну, что-то припоминаю. Они в старину шерсть готовили для прядения или валяния, что ли, точно не припомню, как это называется.

— Местную овечью экошерсть и козий пух экспортные фирмы закупили на три года вперёд, — важно сообщила синеглазка Карлыгаш. — Я про тёплые носки и варежки из верблюжьей шерсти даже не говорю. Фетр, тонкий войлок, тоже хорошо идёт на эксквизитный экспорт из нашей глуши.

— Какой-какой?

— Ну, изысканный, изящный, — сверкнула на меня озорными глазами Карлыгаш. — Теперь вам понятно, уважаемый турист? Натуральную продукцию охотно предпочитают там, где надоела синтетика. Никто не неволит, хотят — платят, не захотят — не заплатят. Сумасшедшие модницы готовы выкладывать за экологическое платье тысячи долларов.

— Честно ли наживаться на чужой слабости на голову? Триста долларов за обрывок дерюжной мешковины!

— Цена стоит своих денег. Между прочим, девушки расчёсывают и мнут кудель и пряжу своими золотыми ручками, которые у них от этого потом шершавые, как наждачная бумага.

— Наверное, храните технологические секреты тысячелетней давности?

— Не дури самого себя, — оборвал меня дед. — Карлыгаш по диплому — художник-модельер, училась в Москве. Изучала технологические секреты на кафедре декоративно-прикладного искусства.

— То-то она и разговаривает со мной как профессор, — попытался отшутиться я.

Уж больно смутила меня эта раскосая да смуглявая синеглазка с вызывающим превосходством во всём её облике амазонки с пистолетом на поясе.

— Так что зря ты говорил, паря, что настоящий специалист в пустынную глушь не приедет.

— Мало ли что я говорил, — буркнул я, незаметно поглядывая на восточную красавицу с такой точёной грудью под камуфляжной маечкой, что у меня перехватывало дыхание.

— Пустыня жадна на пахотное плодородие, но благодатно отзывается на труд и смекалку, — продолжала изрекать с менторским тоном Карлыгаш и одновременно поддевать меня своей издевательской полуулыбочкой. — В пустыне всего много и всё даром. Дикую коноплю никто тут ни сеет, ни пропалывает, ни подкармливает.

Тут меня словно в темечко стукнуло! Дикой конопли в этих местах — море необозримое. И вся местная молодёжь вооружена поголовно. Ясное дело, конопелька их кормит, гашиш, марихуана, план и прочая дурь, а не посконная дерюга и верблюжьи носки. Лаборатория в подвале — вот для чего дед заказывал микроскопы в столице, а не для шампиньонов.

А весь ваш бизнес, понятно, бородатые ваххабиты из-за бугра финансируют. Хотя ни одного бородатого я тут не видел, если не считать старого деда с его «дедской» забавой с шампиньонами. Не псилоцибиновые ли галлюциногенные грибки в своем подвале он ещё выращивает? Микробиологическое оборудование, говорит, привёз. Наверняка, там в подземелье ещё и нарколаборатории располагаются. Вот чем они кормятся на самом в бесплодном уголке пустыни, куда и дороги-то никто не знает.

Влип же я! Свидетелей никто не любит. Особенно тех, кто может сюда дорогу показать.

Горит оно ясным огнём все моё охотничье и рыбацкое снаряжение да и сам уникальный квадроцикл. Сегодня же хоть пешком, хоть на карачках вырвусь из этого разбойничьего логова, где даже девчонки ходят с оружием. Ночью они меня и собаками не сыщут. Кстати, почему тут так много собак? На экспорт носки из собачьей шерсти или на унты для заморских лётчиков? Так я им и поверил.

Глава 9

Я невольно залюбовался на возню пыльных щенков на солнцепёке. Уж больно они были похожи на плюшевых медвежат.

— Если вам людей напряжно прокормить, зачем держать такую прорву собак? Вас тут-то и грабить некому, ведь путей-дорог к вам до сих пор не знают.

— А вот не скажи, паря. Наши щенки неплохо продаются.

— Тут ещё и собаководством занимаются? — разозлился я на этот глупый розыгрыш.

— Боевым и служебным. Хочешь взглянуть на наш кинологический центр?

— Тут у вас не поселище аборигенов, а просто экофутурополис какой-то!

— Времечко такое — обгоняем прогресс, а то не выжить в конкурентной борьбе всех против всех.

* * *

На небольшом выгоне за поселением неистово орали и даже подпрыгивали от азарта молодые парни.

— В честь чего такое сборище? — опасливо огляделся я, предчувствуя что-то неладное.

— Собачьи бои, что ж ещё. Давняя страсть тенгрийцев.

— У мусульман ведь не поощряют азартные зрелища.

— Ты у тенгрийцев в гостях. А насчёт собачьих боев так ты это зря. В Афгане эту забаву мусульмане ой как любят!