Синдром самозванца

– Да, это было начало июня. Длинные отпуска для родителей с детьми доступны только летом, сами понимаете.

Эпизод «какашки» случился между вторым и третьим убийством. Если Павел не убийца, то почему же его накрыло? Мои мысли шатало из стороны в сторону. До разговора с Кирой я был твердо убежден, что Отлучный не мог быть убийцей. И у меня были аргументы, а теперь они заметно ослабли. Постпреступное поведение у организованного миссионера требует как раз иного: наступает период расслабления. Убийство Ольги Спиридоновой совершено 4 мая, к началу июня уже прошел месяц, до нового убийства меньше двух недель. Может быть, начиналось вызревание нового преступления? Он думал, что у него есть время: между первым и вторым преступлениями прошло два месяца, до конца июня можно расслабиться как минимум. Но тяга вдруг стала невыносимой, поглотила его полностью, и внутренний голос требовал: ты убьешь, и сделаешь это в ближайшее время. Он целый день спорит с собой, выторговывает себе этот месяц, чтобы не сокращать срок между убийствами. Он не идиот, он знает, что так слетают с катушек. Но внутренний психопат берет свое. Четырнадцатого июня он снова убьет. Он мирится с этим решением и на следующий день уже чувствует себя намного лучше. Вполне логичное объяснение ситуации.

Я занервничал. Я все-таки зря взялся за это дело. Не могу отделить зерна от плевел, тут нужен психолог, который хорошо разбирается в людских душах. Что я могу «наванговать», когда еще вчера все было предельно ясно, а теперь снова черт знает что?

Да Отлучный мог просто проснуться в плохом настроении, и все. Ровно, как говорит это Кира, безо всяких привязок к убийствам.

– А ваш отпуск длился всего двенадцать дней? У Павла ведь уже рейс состоялся четырнадцатого июня.

– Паша уехал, а мы еще две недели отдыхали, – сказала Кира. – Вообще-то он должен был сделать три рейса и сразу вернуться к нам, но его задержали.

– А тревожность Павел испытывал?

– Ну, перед рейсом – да, беспокоился, чтобы все прошло хорошо. Он гиперответственный. Переживал за экипаж. Бывали случаи «гоп-компании», когда подбирались совсем зеленые, но самоуверенные работники, с которыми рейс превращался в ад. Он очень ответственно подходит к работе, для него это крайне важно. Он ведь пилот! Большая ответственность.

– Я немного о другом спрашиваю, – сказал я. – Девушки из экипажа убиты. Павел по этому поводу что говорил?

– Только факты, – сухо ответила Кира. – Он говорил, что случилось, но никак это не оценивал. Девушек ему было жаль.

Ну да, конечно…

– Павел суеверен? У него есть какие-то приметы, которые его могли насторожить? – спросил я.

– Нет, – ответила Кира. – Он вообще ни во что из этого не верит. Ни в «последний рейс», ни в бабу с пустым ведром, ни в черную кошку, ни в списки пассажиров, ни во что. Говорит, что это придумали люди, которые ищут повод попереживать.

– А он таких поводов не ищет?

– Нет. Вы с ним разговаривали? Большего оптимиста, чем Паша, отыскать невозможно. Он даже сейчас, сидя за решеткой по обвинению в тяжких убийствах, уверен, что все будет хорошо.

Я перелистнул блокнот, в котором делал пометки. Кира сказала: «по обвинению», а это на самом деле не так. Павел сидит за решеткой, будучи осужденным за преступления, его ни в чем не обвиняют, потому что уже осудили. И слова Киры могут означать одно из двух: либо она не придает значения терминам «обвинение» и «осуждение», либо она в самом деле уверена, что Павел невиновен и самый страшный признаваемый для Павла статус – это обвинение, которое должно закончиться оправданием. Так или иначе, с реальностью она не согласна.

– Кира, а Павел использует при разговоре жестикуляцию?

Кира засмеялась.

– Как вы узнали? Он ненавидит, когда люди что-то руками показывают. Его это бесит. Всегда говорит, что человеку дан рот и язык, чтобы словами объяснить, что нужно сделать и куда идти. Терпеть не может жестикуляцию.

Вот тебе раз! Но должно быть совершенно наоборот…

– А какую марку одежды он предпочитает? – спросила Диана.

– Масс-маркет, – сказала Кира и закатила глаза. – Говорит, лучше чаще менять, чтобы не надоедало. У него есть какие-то приличные и дорогие вещи, которые я дарила, ну, ремни, запонки, сумки, кошельки, но ему все это как-то побоку вообще. Вот очки он любит качественные, это прямо пунктик. Исключительно «авиаторы» от Ray Ban.