Синдром отсутствующего ежика

– Они есть у папы. Это мой папа. Мой. Папа. Понимаешь? Ты мне никогда так не говорила… то есть… что я могу… – Ийка осеклась. Она, видимо, хотела сказать мне что-то очень важное для нее, но никак не могла подобрать слов.

– Конечно, Иечка. Он твой папа.

– Да нет! – резко вскинула на меня глаза Ийка. – Не «твой папа»! Вот так ты всегда и говорила, таким тоном, и я чувствовала, какая я одинокая и брошенная! Что кроме тебя у меня никого нет на всем свете! Чувствовала, что я ему не нужна! Ты ведь даже сама это говорила! Скажешь – нет?

Я вздохнула.

– Скажу – да. Говорила.

«И сейчас скажу то же самое», – подумала я, но вслух произносить не стала.

– А у меня, оказывается, есть настоящий папа! Он меня любит! И он очень достойный человек, мама, понимаешь? Он не бегает по вызовам, чтобы бюллетень выписать мамаше, которая на работу идти не хочет!

– Я не только за этим хожу на вызовы, Иечка. – Мое напряжение вдруг прошло, и я отвечала спокойно и искренне. Что-то во мне приготовилось к долгой и сложной борьбе за Ийку и ее нападки почти не причиняли мне боли.

– А зачем еще? – задиристо спросила Ийка. Ей же, наоборот, проще было ссориться со мной, чтобы осознавать, как она права, уйдя из дома и бросив школу.

– Чтобы лечить детей, которые заболели, думаю, так.

– Да в аптеке любая продавщица посоветует то же, что и ты! Активированный уголь, ромашковый чай и вода с солью! Твой любимый набор лекарств на все случаи жизни! Наизусть знаю! Да еще чай с лимоном!

– Продавщица в аптеке называется фармацевтом, Иечка. Возможно, ты и права. И смысла в моей работе мало. Я, если честно, и сама так иногда думаю, в минуты… – Я взглянула на Ийку и поняла, что не нужно расслабляться. Искренность искренностью, но когда твой малыш пытается кусать тебя изо всех сил, надо чуть прикрыться, иначе он может покусать тебя и до крови. – В общем, когда вставать рано утром не хочется, – улыбнувшись, договорила я. – Тебе нравится здесь? – решила я резко поменять тему.

Ийка, как обычно, не была готова быстро переключиться и еще несколько секунд переваривала предыдущий разговор. Я погладила ее по руке, и, поскольку она руку не отдергивала, взяла ее руку в свою.

– Ну, что, малыш, нравится?

И Ийка поддалась.

– Да, мам. Мне нравится здесь. – Ийка недоверчиво посмотрела на меня и замялась. – То есть не нравится, а…

Подозреваю, что она хотела сказать «очень нравится!». Она обвела взглядом двор с чисто выметенными дорожками, красивыми лавочками, как в старинном парке, детскую площадку с новенькими резными домиками, добротными качелями, на которых вспыхивали и гасли разноцветные огоньки, с большими фонарями, похожими на те, что когда-то зажигали и гасили фонарщики. Здесь не было окон с унылыми потрескавшимися рамами и темными от многолетней грязи стеклами. В каждом окне ровно струились шторы, в некоторых на подоконнике стоял красивый ухоженный цветок. Дети, гулявшие во дворе, были хорошо одеты в новую одежду, по размеру. С ними гуляли вальяжные, улыбающиеся, модно одетые мамы и аккуратные, довольные няни. Те самые, которые рады отражаться в ярко блестящем чистейшем мраморном полу подъезда и заряжаться каждый день энергией богатства и благополучия…

Ну и что, собственно говоря? Какое это может иметь отношение к моей Ийке?

– Расскажи мне, какая у тебя комната, как ты живешь. На чем спишь, что ешь.

Ийка взглянула на меня. В ее глазах был вопрос: «Зачем это тебе, мама?»

– Мне хочется знать, как ты живешь, – объяснила я.

Ийка чуть нахмурилась. Вероятно, таких вопросов она не ожидала.

– Ну, зайка, что у тебя видно из окна? – решила помочь я ей.

– Помойку, – неожиданно сказала Ийка.

– Наверно, у тебя красивые шторы и помойку не особенно видно?

– У меня на окнах жалюзи. Мама! Не мучай меня!.. У меня все хорошо! Все равно ты мне ничего дать не можешь! А папа… – На глазах у Ийки мгновенно появились слезы, и я почему-то отчетливо поняла в тот момент – она плачет часто, возможно, каждый день. – Папа не хочет мне больше помогать, если я ему – никто, понимаешь?

– А ты уверена, что тебе так уж нужна его помощь?

– Уверена! – почти выкрикнула Ийка. – Я не хочу фасовать овощи в универсаме по двенадцать часов в день! И карточки мобильные продавать не хочу! И в Макдоналдсе пирожки швырять с дежурной улыбкой тоже не хочу! Не улыбнешься – зарплату не получишь. У нас подрабатывают ребята, я знаю. А я хочу нормально жить, мама! Если я – папина дочка, я буду нормально жить! Мама… Ну, как ты не понимаешь!..

Я не была готова предложить Ийке какой-то приятный выход из тупика, в который она попала с помощью Хисейкина. И моей, разумеется. Раньше нужно было почувствовать эти ее сомнения и как-то их развеять. Но теперь, по крайней мере, у меня наступила какая-то ясность. Я поняла, в каком направлении мне нужно действовать. Либо… либо постепенно привыкнуть к мысли и смириться с тем, что я ничего уже поделать не могу. Все, что я могла, я сделала за пятнадцать лет, пока растила Ийку.