– А что я могу им сказать? Наоборот, я бы послушала их. Спросила бы о чем-нибудь, о самом главном. Чтобы понять, что время идет, а самое главное – не меняется. Так же бывает страшно, так же пугает одиночество и старость, точно так же захлестывает любовь и ненависть, невыносимо больно за детей…
– И вы – философ, – улыбнулся Лео и посторонился, чтобы дать дорогу старой женщине, только что дернувшей за веревочку. Это означало, что она намеревается выйти на следующей остановке. Рядом с водителем несколько раз тренькнул большой велосипедный звонок, прикрепленный толстой проволокой, и он махнул назад рукой, давая знак, что слышал и остановится.
– Я – врач. Мне волей-неволей приходится размышлять.
– Мне кажется, вы ошибаетесь. Как раз людям вашей профессии не очень свойственны обобщения, поверьте. Думаю, что это ваша личная особенность.
– Может быть, – пожала я плечами. – Я редко думаю о себе – какая я.
– Неинтересно?
Я не успела ответить Лео, потому что автобус так резко остановился, что сидящие люди чуть не попадали со своих кресел, а из стоявших многие едва удержались на ногах, кто-то даже упал. Водитель, сначала выругавшись, вдруг засмеялся. Пассажиры, первым делом ахнувшие-охнувшие, тоже, посмотрев вперед, стали смеяться. Шесть или семь бродячих котов сидели прямо на дороге и смотрели на белоснежную красавицу-кошку, расположившуюся чуть поодаль и тоже смотревшую на них пронзительно-голубыми глазами. Один из котов, привстав, потянулся и сделал несколько шагов к красавице. За ним потянулись остальные. Она им что-то сказала на своем языке, и коты, как по команде, остановились. Кошка, легко прыгнув, перебралась повыше, на камень у дороги, коты, как зачарованные, не сводили с нее глаз.
Водитель что-то проговорил. Как и многие островитяне, он говорил на удивительном английском языке, вставляя то и дело слова из своего родного, мальтийского. Поэтому я смысла не уловила, но пассажиры, слышавшие его, засмеялись.
– Очень смешная шутка, но неприличная, – пояснил Лео. – А кошки… Европа страдает от бродячих собак, а у нас собак нет. И бродяг нет. Зато есть огромное количество бездомных кошек… Которые мне кажутся дикими животными, поскольку живут в полном согласии с природой и нисколько без человека не страдают. Кстати, к вопросу о голом камне, торчащем из моря и называющемся моей родиной… Наш остров когда-то был покрыт растительностью. Здесь росли и большие деревья, в основном, корабельные пальмы, и самые разные кустарники, и цветы. Но мореходы-финикийцы вырубили деревья, потом и пни выкорчевали. Корни деревьев не удерживали больше почву, и ветры сдули ее в море. Вот так бывает в мире…
Я смотрела на красивое, но совсем не европейское лицо Лео и думала: к какой же национальности и расе он принадлежит? Спросить – вроде неудобно… А почему неудобно – непонятно. Я завела разговор издалека:
– Лео, а вот скажите мне, все ваши предки жили на Мальте?
Но Лео сразу понял мой вопрос и засмеялся:
– Вы хотите спросить, не араб ли я? Да, моя мама арабка, папа – итальянец. Но вообще у нас особо не разберешь. Мальтийцы – это итало-арабы с примесью африканской крови, да еще и бывшие подданные ее величества британской королевы. Поэтому спеси – сами понимаете!
– Хорошо, что вы можете говорить об этом отстранение, – негромко заметила я, видя, как сидящая впереди женщина несколько раз нервно оглядывалась на Лео.
– Я – европейский человек! – гордо сказал Лео, и я поняла: очень хорошо, что так аккуратно завела разговор. – Кстати, имейте в виду: есть две вещи, которые нельзя делать на Мальте: считать, что стоящий перед вами темноглазый, смуглолицый, курчавый мальтиец – араб, а также сомневаться в том, что святой Павел действительно побывал на Мальте! Вам еще не говорили об этом? Так сегодня обязательно на фиесте покажут в театрализованном виде его визит на Мальту.
Ну, как? Я убедил вас, что первое впечатление о заброшенной бывшей колонии, скучной и бесплодной, – очень ошибочно?
– Убедили, – искренне сказала я, любуясь словно обведенными тонкой коричневой кисточкой губами Лео. И почему им не нравится, когда говорят, что они – арабы? Арабы же, как я помню из сказочного мира, такие красивые – тонко-носые, с огромными глазами, длинными ресницами, с чистой гладкой кожей… По крайней мере европейский человек Лео был именно похож на такого арабского принца.
Он заметил мой взгляд и вопросительно посмотрел на меня.
– Вы красивы. Наверно, похожи на… – Я запнулась. Может, лучше не говорить?
– Да-да-да… Вот именно. Я же предупреждал вас! – засмеялся Лео. – Я похож на свою маму-арабку. Папины родители платили много денег, чтобы она досталась папе в жены. Если вдуматься, это то немногое, за что действительно стоит платить. Определяешь не только свою жизнь на десятилетия вперед, но и жизнь потомков…
Автобус опять дернулся и притормозил, теперь уже не и-зза кошек, а из-за двух велосипедистов, вдруг выскочивших из-за большого придорожного камня.