Синдром отмены

А ведь так все хорошо начиналось! В ней страсти столько, что не каждая «с опытом» девица даст ей фору. Только вот из-за таких «обломов» в «первый раз» страстные от природы девы становятся фригидными и мучаются потом сами, и мужей своих мучают. Травма, как сказала бы Ольга, почти всем проблемам в жизни виной она, психологическая травма. Повезло же ему, блин, иметь сестру-психолога, да еще щедро делящуюся своими знаниями с ним!

— Вот же с*ка! — майор провел ладонью по лицу, словно скидывая с себя одни мысли, чтобы тут же отдаться другим. Если посмотреть на ситуацию с иной стороны, включив холодный рассудок, то все сложилось удачно. Он обещал Воронову присмотреть за ней, обработать, усыпить бдительность, и разве не лучший вариант здесь — «поиграть» в любовь, чтобы держать под контролем ее поступки и мысли? Она сама льнет к нему, сама инициировала секс, так что, как говорится, сам бог велел…

Уже гораздо менее агрессивно Калинин закрыл воду, обернулся полотенцем и вернулся в комнату. На город уже опустились летние сумерки, и в темноте, подсвечиваемой лишь тусклым светом из коридора, он с трудом разглядел силуэт Ани. Завернувшись полностью в плед и поджав под себя ноги, она сидела на краешке дивана. Калинин включил напольную лампу, и комнату наполнил слабый свет, после чего присел рядом с девушкой. При его приближении она снова смутилась, поспешно отвела глаза, трогательно натянула плед повыше на груди, словно он чего-то там еще не видел.

— Почему ты не сказала? — помолчав, спросил он и уточнил: — Почему не сказала, что еще ни с кем не была?

— Какая разница? — едва слышно отозвалась Аня, упорно глядя куда-то в пол. Голос ее дрожал. Калинин понимал, она в любой момент готова была расплакаться, но пока еще держалась.

— Есть разница, — уверил ее он, тоже сверля взглядом невидимую точку перед собой. — Позже ты могла встретить того, кого полюбишь, с кем бы все и произошло, а не так...

— Я ни с кем не хочу, — все так же тихо, но уверенно, ответила девушка. — Только с тобой.

— Ань, потом ты поймешь, как сейчас ошибаешься, — мягко произнес он, повернувшись к ней и, медленно развернув ее к себе за плечи, заставил посмотреть в глаза. — Я не смогу тебе дать того, что ты заслуживаешь. Понимаешь? Я не тот, кто тебе нужен.

На этих словах Калинин мысленно выругался. Ну вот, что, он несет? Вместо того чтобы начинать «играть в любовь», опять говорит все, как есть. Потому что знал — с ней так нельзя!

— Неправда, — вдруг выпалила Аня. — Мне нужен только ты! Ты все время мне помогаешь, спасаешь меня, без тебя я бы уже давно умерла!

Ее глаза блестели от слез, однако в истерику кидаться она не спешила, что весьма радовало майора. Он по-прежнему сжимал ее плечи и чувствовал, как ее всю потряхивает. Снова захлестнула нестерпимая жалость. Поддавшись невольному порыву, он рывком притянул ее к себе, прижал к груди.

— Прости меня, — неожиданно для себя выдал он, то ли уже играя заготовленную роль, то ли искренне считая себя виновным во всем произошедшем.

Аня уткнулась носом ему в шею и на некоторое время затихла. А Калинин продолжал наглаживать ее по спине, чувствуя, как она постепенно перестает дрожать.

Внезапно она отстранилась и, путаясь в пледе, с трудом поднялась с дивана, затем быстро проговорила:

— Мне лучше уйти! Хочешь, я уйду сейчас? Я найду какое-нибудь жилье.

— Тшш, тихо-тихо, — подскочил вслед за ней и майор, снова притянул к себе в успокаивающем жесте. — Подожди! Не надо никуда идти!

Калинин помолчал, прижимая к себе Аню, а затем произнес уже заготовленную за эти минуты речь:

— Послушай, ты ведь многого не знаешь. Я был женат, и у нас, в общем, не сложилось. Мы развелись год назад. Я пока не готов к новым отношениям, — сделал небольшую паузу, после чего добавил: — Но, думаю, … можно попробовать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Получилось проникновенно. Он и сам почти поверил в это, но, когда Аня подняла к нему голову, и он увидел, сколько в ее глазах было надежды, то почувствовал себя такой мразью, что дышать стало тяжело. На грудь словно камень положили и давили-давили-давили…

Но ему ничего не оставалось, как продолжить начатую «игру». Так будет лучше для всех — и для Воронова, и для общего дела, но главное, и для самой Ани. Возможно, совсем скоро ее влюбленность пройдет, и она сама не захочет больше быть с ним. Разумеется, желательно, чтобы произошло это уже после того, как дело о пожаре с трупами Курбанова и отца Ани будет закрыто.

— Дай мне немного времени, хорошо? — серьезно попросил он, глядя на нее так, словно вся его жизнь сейчас зависела от ее решения.

— Хорошо, — слабо кивнула Аня, по-прежнему не сводя с него любящих глаз.