Синдром опустевшего гнезда. Как пережить боль отчуждения и отпустить повзрослевшего ребенка

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

__________________________________________________

Глава 7. Что значит примириться?

Большинство родителей надеются на примирение. Особенно в первые дни мы безоговорочно верим, что воссоединение когда-нибудь произойдет. Мы представляем себе извинение, дискуссию и анализ того, что пошло не так. Возможно, мы ожидаем признания в проступке от ребенка, который пришел в себя и работает над тем, чтобы загладить свою вину. Мы представляем объятия и слезы… И что потом? Все ли возвращается на круги своя? Берем ли мы вину на себя? Прощаем и забываем? Или эта боль навсегда остается с нами?

В какой-то момент, когда отчуждение продолжается, большинство из нас начинает задаваться вопросом, реалистично ли примирение, которое мы себе представляли, и возможно ли в принципе.

Является ли «примирение» вообще тем, о чем мы думаем? Идея наладить отношения может значить для вашего сына или дочери не то же самое, что для вас.

На самом деле вы можете в конечном итоге примириться без вашего ребенка. Как это возможно? Ниже мы рассмотрим мой собственный опыт и опыт нескольких родителей, исследуем многие аспекты того, что значит примириться, и рассмотрим ситуацию с честной точки зрения.

Болезненная надежда и границы

Приятным летним днем мы с мужем сидели вдвоем на диване в уютной тишине. За окном на нашей огромной смоковнице щебетали птицы, лакомясь плодами. Мобильный телефон мужа зазвонил, вырвав нас из задумчивости.

Брайан взглянул на экран, а затем ответил, его голос был очень напряженным. Он говорил отрывисто, что было на него не похоже. Его напряжение разрушило безмятежность нашего мирного дня.

В ужасе я ждала окончания разговора. Кто же это звонил?

За окном пересмешники клевали желто-зеленый инжир. Они разрывали розово-коричневую мякоть, а затем вытирали клювы о ветки.

– Да, она здесь, – сказал мой муж своему собеседнику и протянул мне телефон.

– Кто это?..

– Дэн, – тихо ответил он.

Меня охватила паника, я вспомнила наши последние перепалки. В одно мгновение я заново пережила тот первый полуночной звонок и последовавшие за ним смущение и шок. Всего двумя месяцами ранее, после смерти его школьного друга, я отправила Дэну сообщение. Его ответ был злобным.

Я колебалась, испуганная и встревоженная этим внезапным звонком. Прошел уже целый год с тех пор, как я в последний раз видела своего сына. Я взяла телефон: «Привет».

Между фрагментами разговора возникали длинные неловкие паузы. Дэн сказал мне, что похудел, приобрел действительно хорошую камеру и ходит в походы. (Нас объединяет любовь к фотографированию и пешим прогулкам.)

Возможно, сын чувствовал ту же внутреннюю борьбу, что и я. Может быть, он отрепетировал этот разговор и думал о том, как мы могли бы наладить контакт. Тем не менее между нами ощущалась дистанция. Я воспринимала его как незнакомца, маленькую далекую фигуру.

Голос Дэна надломился, и я предположила, что он говорит сквозь слезы. Он сказал, что ему больно оттого, что он не видел меня, свою собственную мать, целый год. «Я знаю, что это я виноват во всем», – произнес мой сын.

«Да, так и есть, Дэн», – согласилась я, сразу осознав, насколько резко, должно быть, это прозвучало. Было приятно слышать, как он произносит эти слова, но боль, которую он причинил, все еще терзала меня. Мой сын.

Он продолжал: «Я хочу восстановить отношения».

«Ну, почему бы и нет?» – выпалила я, сразу же ослабив бдительность. После всей этой боли, наконец достигнув состояния, когда я могла прожить нескольких дней, не думая о Дэне, я поняла, что ждала воссоединения и была готова к нему. Мое сердце было открыто.

«Ну, это трудно, – он сделал паузу, тишина растянулась на полминуты. – Проблема в моей жене. Она думает, что ты должна перед ней извиниться».

Я ощетинилась от такого заявления, во мне проснулось старое раздражение. «Это было бы великодушно», – ответила я, зажимая рот, чтобы не произнести лишних слов. Больше сказать было нечего. Он ведь наконец позвонил и признал, что все, что произошло, было его виной. Он хотел отношений. Я позволила этой мысли завладеть мной.

Дэн объяснил, что звонит с рабочего мероприятия в соседнем городе. Он был один. Он болтал о поездках, которые они совершали с женой, и местах, куда они ходили в походы. У нас были общие тропы. Сын заговорил о приготовлении пищи – еще одной вещи, которую мы оба любим делать. И на несколько коротких мгновений я почувствовала, как будто этого прошлого года не существовало. Сын, которого я всегда любила, вернулся ко мне, наша связь была все еще крепка.