Синдром Л

– Ну и выпили, как я слышу, изрядно по такому поводу.

– А как же! Отпраздновали. На ходу. Хватанули коньячку – французского! Но прежде чем за стол садиться – то есть, представляешь, до всего остального, – я первым делом распорядился с тобой связь установить. Ты знаешь, что по закону Председатель не имеет права по обычному телефону разговаривать? Только по этому спецканалу. И перехватить нелегко, а если и перехватишь, то ничего не поймешь все равно. Зашифровано! Несколько уровней защиты. Из-за этого, правда, голос немного искажается. Но ближе к делу. Подумала ли ты, Сашенька, над моим предложением? Теперь ты можешь стать подругой жизни не какого-то там заместителя… Теперь тебе свою любовь предлагает главный человек в твоей стране!

– Вы знаете мое условие, Олег Николаевич! Оно, в отличие от власти в стране, за минувшее время не изменилось. Мне кажется, что теперь, когда над вами только господь бог, вам легче это условие выполнить. Разве нет?

– Саша, ты не понимаешь! Здесь столько всего переплелось. Ганкин попал в такую щель, в такую пропасть… что помиловать его просто невозможно политически! Это такую цепную реакцию может вызвать…

– Ну а вы докажите свою любовь ко мне, Олег Николаевич. И свою власть! Никто бы не посмел, а вы – запросто. Для других невозможно, а для вас – можно и это! Сразу будет знак вашему окружению – новая эпоха начинается. Перестройка, ускорение. И прочее все. Решительный лидер пришел, с которым лучше не ссориться.

– Ох, и хитрая ты, Сашка! Знаешь, на какие мозоли нажимать. Ладно. Психушку пробью. Психиарты его завтра признают неизлечимо больным психически. Но только имей в виду, с таким диагнозом у нас на свободу не выходят. Сама понимаешь…

– Нет, так не пойдет. Это же хуже смерти…

– Согласен! Знаешь… Давай сговоримся на расстреле, а? Теперь я это запросто устрою.

– Нет, – отрезала я. – Нет. Жизнь. И ставки растут. Раз вы теперь выше всех… то не только жизнь, но и свободу. И на работе оставьте его. В Москве.

– Ну знаешь! Может, ты еще потребуешь, чтобы я его своим заместителем назначил?

– Нет, вот этого не надо! Не дай бог!

– Ладно, шутки в сторону! Последнее, что могу предложить, – психушка с облегченным режимом.

– Нет, Олег Николаевич. Я дорого стою.

Сусликов, кажется, рассердился:

– Действительно, дорого. Видно, мне не по карману.

– До свидания, Олег Николаевич.

Я сняла с головы наушники. Дверь тут же открылась. Вышла из фургона. Спрыгнула на землю. Голова неприятно кружилась. Жутковато все-таки. Взяла себя в руки, пошла к подъезду. Но далеко не ушла.

– Александра Константиновна! – Меня догнал давешний лейтенант. – Простите, вас просят для продолжения сеанса.

Пришлось вернуться. Повторилась та же процедура. Правда, без подробного анкетного допроса.

– Черт с тобой! – сказал пьяноватый голос в наушниках. – Плохое начало отношений. Выжала из меня все, что хотела. Имей в виду, не всегда так будет. Не всегда! Эх, Александра, что ты со мной делаешь…

– Да, и еще, – твердо сказала я. – Мне будет необходимо его увидеть – убедиться, что у него все в порядке.

– Не наглей! А то передумаю сейчас… Ну ладно… Только железное условие: разговаривать с ним не будешь. И никаких там перемигиваний и взмахов рук и так далее. Пройдешь мимо и сделаешь вид, что не узнаешь. И он тебя тоже, скорее всего, не узнает.

– Не узнает? – испугалась я. – Это что значит? Вы, что, его психиартам отдаете на расправу?

– Ну почему сразу на расправу? Ух, вы, диссидентское племя… Но, видишь ли… психиарты с ним уже поработали… Операцию ему небольшую сделали… Аппендикс удалили. Еще что-то…. Он уже не тот, которого ты знала… Но я обещаю: попрошу, чтобы с ним полегче. Чтоб был как можно нормальнее. Чтобы подлечили и вернули более или менее к прежнему состоянию. До того, как он с тобой познакомился. Статус кво анте. Ты же латынь знаешь…

Я молчала. Я победила. Но это была та еще победа. Имени товарища Пирра.

– Да, и вот что еще, Саша, – сказал Сусликов. – Я хотел тебя спросить… у меня что, действительно ноги пахнут?

Вот это да!

– Ничего у вас служба прослушивания работает, – сказала я. – И быстро так. Невероятно. Уже доложили!

– Ну а как ты думаешь? Председатель все-таки… Так как насчет ног? Пахнут?

– Откуда же мне знать? Вы же ботинок на самом деле в квартире у нас не снимали…

– Ба! Вот это да! На пушку взяла… Надо же… Ты профессию неправильно выбрала. Тебе бы у нас работать – далеко бы пошла.

– Нет уж, спасибо. Не стоит преувеличивать. Это нормальные женские штучки.

– Ну ладно, женская штучка… вот уж воистину… Но скажи… а прыщи между волос?

– Тоже выдумка. Тактическая деза.

– Понятно… А то, что я мерзок и физически тебе противен?

– Это, к сожалению, правда.

– И ты тем не менее будешь со мной жить? Как же это?

– Как-нибудь.

– Плохо, – сказал Сусликов. Последовало молчание. Потом он вздохнул и несколько протрезвевшим голосом сказал: – Очень плохо… но будем как-то… что-то. Эх. Но ты точно свою половину сделки выполнишь?

– Я всегда выполняю свои обещания.

– Тогда спасибо за внимание. Я устал. У меня были тяжелые сутки. До завтра. Вернее, что я говорю. До вечера, Сашенька.