Я молчу. Но я помню. Я все помню. Что когда-то мы были друзьями, и эта дружба была очень крепкой. Что я вам сделала? Я всегда хотела для вас быть хорошим другом. Я ни разу в жизни вас не предавала. За что вы так со мной? В чем я провинилась? Что сделала не так? Я виновата только в том, что слишком наивная и доверчивая, но это не преступления, за которые меня надо судить и наказывать. Я никогда не причиняла вам зла.
Соня с Назаром будто прочитали мои мысли.
– Алис… Прости нас. Мы не думали, что все так выйдет, – тихо сказала Соня.
– Это все из-за травки… – подхватил Назар. – В ней была подмешана какая-то химия. Голова совсем поехала… Мы не думали, что дойдем до такого. На следующий день посмотрели видео и ужаснулись так же, как и ты. Мы не могли поверить в то, что натворили. Это все так ужасно… Как будто делали не мы, а кто-то другой. Это все из-за травки. Это была шутка. По крайней мере, так нам казалось в тот момент. Мы не хотели причинить тебе боль.
– Нам очень стыдно, ты даже не представляешь как, прости нас, если сможешь, – виновато сказала Соня.
Я сидела за компьютером, но смотрела не на экран, а на висящие на стене фотографии в рамках. На одной из них нам с Соней и Назаром по семь лет. Они едут впереди на больших лошадях, а я сзади плетусь на маленьком ослике. На второй нам с Соней и Назаром по десять. Мы в аквапарке, все вместе забрались в большой надувной круг. На третьей нам двенадцать лет. Мы в парке аттракционов, первый раз в жизни собираемся прокатиться на настоящих американских горках. Соня дядей Васей впереди, дальше Назар с дядей Славой, а за ними я и моя мама. Мой папа тогда снова работал…
Я ничего не ответила. Раздался голос родителей – они вернулись с собрания. Узнав, что пришли Соня и Назар, папа стал ругаться и выгнал их из дома.
Мама с папой очень переживают, что я почти перестала разговаривать. Сегодня я лежала на кровати, мама сидела рядом и гладила по голове. Папа стоял поодаль.
– Доченька, все будет хорошо, – тихо сказала мама. – Мы обратимся в полицию. Мы растопчем этих гнусных людей. Они заслуживают наказания.
Я некоторое время подумала над словами мамы. Хочу ли я наказания для тех, кого считала своими друзьями? Да, я действительно хочу, чтобы они получили по заслугам. То, что они сделали, – это ужасно, им нет прощения. Я не хочу, чтобы они ушли от ответственности и остались безнаказанными. Я знаю, с какими трудностями это связано, не представляю, как тяжело придется родителям. Начнутся суды… и на той стороне будут стоять те, с которыми моя семья так тесно дружила столько лет. Но я этого хочу.
Ох, Назар. Я любила тебя и продолжала любить даже тогда, когда в семь лет ты наступил на мою базу повстанцев из Лего. Тогда я искренне думала, что эта самая сильная боль, которую ты мне когда-либо причинишь. Я ошиблась.
Ежедневно мама забирает меня из школы на машине, каждый раз повторяя: «Все будет хорошо, солнышко». Но эти слова не успокаивают, наоборот, я расклеиваюсь, и наружу рвутся горячие слезы.
Сегодня с папой ходили в магазин, навстречу нам шла толпа подростков. Я не знала никого из них, но, когда мы прошли, мне в спину крикнули «обоссанная!». Папа тут же остановился, я чувствовала, как он весь напрягся. Он был в ярости. Я чувствовала, как он хочет развернуться, подойти и наподдать им.
– Папочка, не надо! – заплакала я и потянула папу за руку. – Пожалуйста, пойдем!
Меньше всего на свете я хотела, чтобы эти ублюдки сказали какую-нибудь гадость папе и сделали ему что-нибудь плохое. Папа послушался, усмирил свой гнев, не стал оборачиваться, и мы ушли домой.
В этот вечер папа пришел ко мне в комнату перед сном, пытался развеселить меня какими-то глупыми историями о комичных ситуациях на работе. Я делала вид, что мне смешно, старалась отвечать беззаботно. Но когда он ушел, я долго рыдала в подушку до тех пор, пока просто не осталось слез.
Мама плачет в гостиной, я слышу из комнаты ее всхлипы и громкий голос отца, который успокаивает ее.
Сегодня мы узнали, что все четыре виновника в преступлении надо мной избежали наказания. После той злополучной ночи у меня нет следов ни физического насилия, ни изнасилования. Есть только одна статья, под которую можно подвести виновных и добиться наказания – это оскорбление, за которую полагается штраф. Ну и тут каждый из четверки вышел сухим из воды. Соне и Назару не исполнилось шестнадцати лет, к ним не могут применить никакого официального наказания по закону в силу возраста. Шестнадцатилетних Пелагею и Теодора доставили в отдел полиции. Все наказание ограничилось предупреждением. К этим двоим по закону не могут применить даже штрафа, потому что они еще сами не зарабатывают, не говоря о более серьезных мерах наказания.