Синдром

У Брендона был красивый член. Ровный, толстый, длинный. Он блестел на вершине головки капелькой влаги, словно укоряя за столь долгое невнимание к нему. Мысленно пообещав, что дни, когда он беспросветно проводил время, упрятанный под броню белья, прошли, Ирвин взял головку в рот, обвел ее языком по кругу.

— Боги! — Брендон выгнулся. Его затрясло так, что кровать заходила ходуном.

Ирвин поднял взгляд и увидел, что он снова кусает губы, но не изнутри, а снаружи и — наконец-то! — без крови.

— Это всего лишь я, — он обнял его за бедра, не давая окончательно опрокинуться на спину и причинить боль закованным рукам. Подул на блестящую от слюны головку, рассмеялся, когда Брендон снова крупно вздрогнул и выругался, беспомощно толкаясь в воздух, а потом плавно взял до самого конца, пропуская глубоко в горло заждавшийся ласки член.

Он слышал, как Брендон всхлипнул, но не придал этому значения, увлекшись. Член во рту стал тверже, и от этого хотелось радостно кричать во всю глотку. Но той нашлось лучшее применение. Он как раз сумел заглотить до самого основания, с восторгом ощутив, как Белл толкнулся ему навстречу, когда по ушам резанул еще один всхлип. Не выпуская члена изо рта, Ирвин поднял глаза.

Брендон плакал почти беззвучно. Он смотрел на него, вжимаясь щекой в подушку, и вздрагивал от душивших слез.

Выпустив член изо рта, Ирвин поднялся вверх. Не стал стирать со щек Брендона мокрые дорожки, только поцеловал в висок.

— Кричи, — попросил шепотом. — Что есть силы.

И снова нырнул вниз, забирая член в рот.

Со стороны это могло показаться насилием. Или безумием, что у самого Ирвина стояло просто каменно. Но он лучше любого психоаналитика понимал, что сейчас происходит. Тот самый пресловутый катарсис, освобождение через страдание, избавление от годами душившего груза. Брендон все сильнее толкался бедрами, буквально вбивая член в горло Ирвина, будто наручники на руках позволили наконец разуму отгородиться ширмой надуманного предлога “я ничего не мог поделать” и получить так долго запрещаемое удовольствие. Белл плакал, но не от боли и даже не от чувства вины. Это были слезы облегчения и наконец-то не сдерживаемых эмоций.

Кончая, он закричал. Выгнулся, загоняя член глубоко Ирвину в горло, а потом умолк, вздрагивая.

Ирвин дал ему возможность прочувствовать удовольствие целиком, до последнего отголоска, вылизал наконец-то начавший опадать член и лег рядом. Погладил по голове, вытер совершенно мокрые щеки, обнял, прижимая к груди.

— Принести воды? — спросил шепотом. Горло саднило, и завтра он наверняка будет сипеть.

Вместо ответа Брендон вскинул голову и буквально набросился на Ирвина с поцелуями. А потом отстранился и выдохнул:

— Трахни меня! Сейчас, вот так…

— Завтра, — пообещал Ирвин. — Приходи спать, я буду ждать.

Он сомневался, что Брендона хватит на третий заход — все-таки он не то что не трахался, он не кончал десять лет. А еще Ирвин не был уверен, что Брендон понимает, о чем просит. И что очищение и облегчение, произошедшее только что, не сменится чувством гадливости по отношению к самому себе завтра утром или через полчаса.

А может, Брендон как раз понимал? И хотел успеть, пока не накрыло?..

— Я все равно тебя трахну, — пообещал Ирвин, целуя искусанные губы Брендона. — Надо будет — свяжу. Догоню, оглушу шокером и спеленаю, пока не пришел в себя. А потом буду трахать до стертых колен. Пока ты не закричишь, кончая, а мой член не запросит пощады.

Некоторое время Брендон привычно молчал. А затем поднял голову и… улыбнулся.

— Догонять не придется, — шепнул он, качнув головой, и посмотрел на Ирвина снова красными глазами.

Вот только помимо слез, красноты и глубоко затаившейся боли там было кое-что еще. Всего несколько искорок, но они позволили Ирвину облегченно вздохнуть и притянуть Белла к себе, крепко его обнимая. Позволили понять, что он все сделал правильно.

Он лежал, рассеянно поглаживая Брендона по плечам, когда тот вдруг обмяк в его руках. Ирвин испуганно отстранился, заглядывая ему в лицо, и с изумлением увидел, что Белл спит. Спокойно — как ребенок, глубоко — как бесконечно уставший человек. На губах все еще была тень улыбки, лицо казалось спокойным и очень молодым.

Ирвин осторожно, стараясь не разбудить, укрыл их одеялом, подложил себе под голову подушку. Натянул на глаза маску и почти мгновенно уснул, прижимая Брендона к себе.

Глава 22

— И тебе доброе утро, — Ирвин отсалютовал Бобу чашкой с горячим молоком.

Горло саднило и после спрея, и после приготовленного Джуди отвара трав. Оставалось надеяться, что молоко с медом хоть немного поправят дело. Впрочем, если осипший голос и боль в горле были платой за вчерашнюю ночь, Ирвин был готов заплатить, не требуя скидки.

— Привет, коли не шутишь… — Боб вздернул бровь и насмешливо на него посмотрел. — Меня с самого утра чуть не снес ураган “Белл Воодушевленный”. Что случилось?