Синдром

Проснулся Ирвин не от головной боли и не от ощущения, что затекшая спина вот-вот лопнет. Разбудили его нестерпимое желание отлить и солнечный луч, бьющий сквозь неплотно задернутые шторы прямо в лицо.

После душа стало лучше. Голова еще болела, но желудок больше не норовил выпрыгнуть наружу, и противная дрожь уступила место ровному жару.

О тренировке сегодня нечего было и думать — сердце все еще бухало в ушах, а мышцы ощущались слишком расслабленными. Есть тоже не хотелось, и Ирвин вышел к бассейну, чтобы посидеть у воды со стаканом сока.

Обычно запертая дверь в спортзал сегодня была нараспашку, и до Ирвина донеслись обрывки слов. Он попытался прислушаться, но сквозь многоголосый гомон птиц, устроивших себе гнезда в живой изгороди, до него долетали лишь отдельные звуки. Заинтригованный, Ирвин встал и направился в спортзал.

— ...тому же нервы успокаивает, тебе явно надо! — всегда спокойный Боб сейчас орал в голос — Ирвин опешил, поняв, что это он.

— Кому надо? — а этот рык принадлежал Беллу.

— Тебе, дурья твоя башка!

— Мне уже ничего не надо!

— Всем людям чего-то надо!

— А я давно уже не человек!

Все это сопровождалось глухими ударами. Осторожно заглянув в дверь, Ирвин увидел Белла, месившего грушу, и размахивающего руками Боба. На Брендоне были только армейские штаны — те самые, в которых он сидел в его кресле вчера. Все его тело было покрыто ручьями пота, да и Боб выглядел изрядно запыхавшимся, хотя, кажется, только и делал, что кричал. Поразили Ирвина не рельефные мышцы и не сокрушительные удары. А грубые, толстые шрамы, исполосовавшие бок и спину Белла. Даже столько лет спустя они все еще были красными. Приглядевшись, Ирвин заметил несколько более тонких на плечах, груди и животе.

Пока он решал, стоит ли вмешаться или лучше уйти, пока его не заметили, и дать договорить, Боб медленно подошел к методично лупящему грушу Беллу и бесстрашно положил руку ему на плечо.

— В том-то и дело, что ты человек, — сказал очень тихо, так, что Ирвин едва расслышал. — Живой, думающий, чувствующий. И если хочешь им остаться, советую попробовать.

Белл наконец остановился и развернулся к нему, тяжело дыша.

— Когда мне нужен будет совет, я спрошу! — огрызнулся он, но не сбросил руку Боба.

— Договорились, — голос Боба снова был обычным — чуть хриплым, будто рассохшимся. — Пошли на ринг, погоняю тебя лапами.

— Не боишься обзавестись вторым таким? — Белл провел пальцем по глазу, намекая на лиловый фингал Боба.

— А ты уверен, что подловишь? — хмыкнул Боб. — Много вас, салаг, пытались.

Ирвина будто потянули за невидимый поводок. Он знал, что до карьеры в кино Боб несколько лет служил по контракту, только в пехоте, а не рейнджером. Потом был инструктором, прежде чем окончательно понять, что воевать ему нравится исключительно понарошку, на камеру.

Боб стал одним из лучших постановщиков батальных сцен. Даже получил каскадерский аналог Оскара. Но никогда и никому он не говорил, где именно постигал азы ратного искусства. Ирвину рассказал, когда подписывал контракт.

 — Я, конечно, не настоящий телохранитель, но если что, привык по сторонам глядеть, — заявил с присущей ему самоуверенностью и поставил размашистую подпись.

Вплоть до последних месяцев Боб справлялся на “отлично”. Всегда засекал увязавшихся за ними репортеров, обладал чутьем на всякого рода камеры, что пытались включить некоторые из приглашенных домой. Пару раз заставлял гостей выворачивать карманы и неизменно обнаруживал украденные личные вещи или ювелирку. Но против сталкера старина Боб оказался бессилен.

Брендон никак не отреагировал на подначку — лишь мотнул головой, стряхивая с волос пот. Он увидел Ирвина. На секунду их глаза встретились, но Белл почти сразу отвернулся, никак не показывая своего отношения к присутствию хозяина дома.

 Прежде чем шагнуть на квадратный, ничем не огороженный мат, он стянул с себя штаны, оставшись в простых черных шортах — Ирвин уже не удивился, увидев шрамы на лодыжках и бедрах. Самым болезненным выглядел расположившийся на внутренней стороне бедра, грубо стянувший плоть, сделав углубление величиной с кулак. Видимо, рана воспалилась. Боб одобрительно кивнул и выставил “лапы”, но почему-то слишком низко. Впрочем, очень скоро стало понятно: удары руками успешно отразила груша. Настала очередь ног.

Белл ударил не голенью, как обычно били в кино. Он ударил коленом, и для такого удара — резкого, мощного, — высота снаряда была идеальная.

— Острее! — рявкнул Боб, и к изумлению Ирвина, показал удар. Колено остановилось в паре сантиметров от тела Белла. — Не примеривайся, бей наверняка. И опять не дышишь!

— Поздно уже переучивать! — рявкнул Белл и ударил снова. — В первый раз не научил, так молчи теперь!

Ирвин едва не подавился соком — он наконец решился его выпить, надеясь, что желудок уже достаточно успокоился. Получается, Белл знал Боба раньше? И все равно проверял его наравне с Шоном, Максом, Кайлом и остальными “контактами”. Ведь там, в машине, они говорили как чужие.