Синдром

— У нас среда сама по себе гнилая, актерство ведь изначально замешано на лжи, — вздохнул Ирвин, ощущая, как его отпускает. Кайл, конечно, редкостная скотина и абъюзер, но его уроки все же принесли пользу. — Врать, оказывается, тоже надо уметь... — продолжил он, не замечая, что рассуждает вслух. — Вот Кайл меня врать и научил. А еще прививку от любви сделал... Даже без ревакцинации иммунитет не исчезает... Только вся спина в следах от его ботинок, сколько костюмов не смени, — и он залпом выпил все, что было в его бокале, а потом потянулся налить еще.

И вот тут неожиданно Белл усмехнулся — зло и горько.

— Хочешь знать, в чем моя спина? — протянул он.

— В глине с армейского кладбища?.. — Ирвину казалось, он лишь подумал об этом, но наверное, все же сказал вслух. — Если честно, меня куда больше пугают абсолютно чистые люди. Ибо только ситхи все возводят в абсолют... Черт, прости, — запоздалое раскаяние пробилось сквозь туман писко. — Просто я их люблю, эти фильмы. Мечтал когда-то сыграть штурмовика, а лучше пилота сопротивления.

— Я несколько лет даже не знал, что за Си-Три-Пи-О, — признался Белл, не глядя на него. — Думал, просто прикольный позывной. И свист этот долбанный. Даже не знал, что он из фильма.

— Да ладно? — Ирвин привстал, чтобы рассмотреть лицо Белла. — Где ты вырос, раз сумел не подсесть на иглу "В далекой-далекой галактике"? — он покачал головой, переждал волну головокружения. Надо бы отставить стакан и принять пару таблеток аспирина, но сегодня Ирвин меньше всего на свете был настроен подчиняться правилам и здравому смыслу. Хотелось напиться допьяна, как в молодости - плевать на то, что завтра будет болеть голова, — а потом завалиться в кровать и долго вкусно целоваться, пока не заноют губы.

У Белла они были что надо. Ирвин такие любил — жесткие, требовательные. Но он еще не настолько слетел с тормозов, чтобы пойти на второй заход и снова поцеловать Белла.

— В Техасе, — пожал плечами Белл. — Можно подумать, ты не знаешь.

— А, то есть Хана Соло ты предпочитаешь верхом, а не за штурвалом? — осведомился Ирвин. — Я больше любил старые добрые боевики. Ну там, знаешь, с одного магазина пятьсот выстрелов, вертолет веревкой за хвост, подпольные бои в Таиланде, — он вздохнул. — И снялся бы с удовольствием, но сейчас такое не смотрят. Всем давай супергероев, самостоятельных женщин и обязательную гендерную и расовую справедливость.

— Да, старые добрые боевики… — согласился Брендон неохотно, будто вовсе не хотел вспоминать ни о чем позитивном. — Меня куда больше восхищали реальные, как мне казалось, люди, чем какие-то придуманные маги со светящимися палками. Я был уверен, что автомат справится с таким на раз-два.

— А потом вдруг понимаешь, что этот маг — на самом деле наркоман под приходом или религиозный фанатик, — вздохнул Ирвин, вспомнив прочитанное об операциях в Магадишо, и Вьетнаме, и войне с Японией. — И автомат против таких бессилен, они уже мертвые умудряются стрелять. А любимый тобою фильм рассыпается на мозаику сцен, дублей и трюков, стоит изучить подноготную съемок.

— Автомат всесилен, когда противников двое, трое, пятеро, — Брендон стиснул свою чашку так, что побелели пальцы. — А против сотни? А против тысячи? А против чертовой гранаты, выпущенной в вертолет из гранатомета? А против чертовых мух, которые жрут тебя изнутри?.. Два гребаных часа - и в твоем теле уже рой чертовых личинок, и ты чувствуешь, как они шевелятся под кожей… — он закрыл глаза и вдруг попросил сквозь стиснутые зубы: — Заткни меня. Говори о другом. Иначе я просто уйду сейчас.

— Почему уйдешь? — Ирвин сделал глоток. Как и все актеры, он обладал сильной способностью "надевать" на себя чужие чувства и эмоции. И теперь горло перехватило от запаха гниющей плоти, а под кожей закопошились черви. — Думаешь, если воспоминания не озвучивать, они умрут? Так ведь не умирают, раз до сих пор помнишь. Вы попали в окружение? Или изначально миссия была из разряда невыполнимых?

— Да говорю же! — рявкнул Белл неожиданно громко. — Вертолет сбили. Выжили кое-как. Выползли. Далеко от города, в пампасах. Выжило пятеро. Двое умерло в первый же день. Еще один — на следующий. Мы с Эр… Мы протянули двое суток. Он был в сознании до самого конца. Все говорил и говорил про чертовых мух. Просил достать их. Я ковырял ножом его раны, пытался выковыривать личинок. А он даже не чувствовал этого. Я думаю, он вообще ничего не чувствовал. Повредил спину. А копошение ему просто казалось, потому что он знал, видел, что там происходит.

Ирвин снова подумал о том, а был ли на самом деле жив Дуо, когда Белл полоснул его ножом. Или травмы после аварии, интоксикация и обезвоживание подарили ему галлюцинации, и все это время он пытался спасти труп.

— О вас знали? — спросил он. Посмотрел на Белла. Тот сидел, неестественно выпрямившись. Напряженный, бледный, со сжатыми кулаками. — Что вы не просто два дружных дроида, вечно вляпывающихся в переделки?