Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

Узнав все, что было необходимо, Федоров 28 июня выехал в Варшаву, где его уже ждали Фомичев и Философов. Дмитрий Владимирович через Фомичева пригласил Андрея Павловича к себе на квартиру, чего в прошлый приезд в Варшаву не было.

В Варшаве Андрей Павлович и Фомичев довольно долго ждали французских виз. Помощь в их получении оказал французский капитан-разведчик Де-Рош, который устроил им встречу с консулом Франции. Консул требовал массу разных документов, спрашивал, почему за них хлопочет капитан Де-Рош, а затем с большой неохотой сообщил им, что он согласился дать им визу на один месяц[135].

Затем они получили транзитные визы через Чехословакию, Австрию и Швейцарию, так как полякам ехать через Германию было довольно опасно.

Наконец все позади: 11 июля они выехали из Варшавы в Париж. Из-за отсутствия средств пришлось ехать с пятью пересадками, поэтому весь путь занял почти трое суток. 14 июля в час ночи прибыли в Париж, как раз в то время, когда отмечался французский нацио-

нальный праздник День взятия Бастилии. Весь Париж до утра веселился на улице. За отсутствием свободных номеров в привокзальных гостиницах они до семи утра гуляли с французами на празднике.

Утром отправились в район проживания Савинкова — «Тро-кадеро», устроились в отеле «Коперник». Приведя себя в порядок, Фомичев, отправился к Савинкову, а Андрей Павлович остался ждать его на улице. Выйдя через полчаса, сияющий Фомичев сообщил, что Борис Викторович ждет его к 12 часам.

Ровно в назначенное время они были у Савинкова, который встретил их радостно, долго и крепко пожимал руку представителю московской организации «Л.Д.», окидывая его испытующим взглядом. Андрей Павлович отметил дешевый, правда, тщательно выглаженный костюм и полуистоптанные ботинки Бориса Викторовича. Квартира была самая простая, из обстановки — письменный стол, большая софа, несколько стульев и книжная полка, полная книг.

Савинков забросал Андрея Павловича вопросами о Москве и России, об экономической жизни страны и литературе, о чем пишут советские газеты. Беседа велась какая-то бессистемная, перепрыгивая с вопроса на вопрос. Удивленный таким приемом, Фомичев в конце встречи попытался изложить Савинкову о целях приезда москвича, но тот прервал его и сказал: встретимся часов в 6 вечера и тогда поговорим.

Вечером Андрей Павлович и Иван Терентьевич вновь посетили Савинкова, их встретила жена журналиста Дикгоф-Деренталя — Любовь Ефимовна. По обращению с ней Савинкова видно было, что они очень близки друг другу. Разговор опять был бессистемным, Савинков задавал вопросы, в основном об экономической жизни России, а Андрей Павлович отвечал. Отвечал правдиво, показывая на конкретных примерах, что жизнь на родной земле налаживается и в экономике большевики уже достигли многого. В 11 вечера разошлись, договорившись встретиться на следующий день.

15 июля в пять вечера они вновь были у Савинкова. Встретил их уже совсем другой человек — цепкий, жесткий, мечущийся по комнате, забросавший их вопросами о деятельности «Л.Д.». Чувствовалось, что Борис Викторович прекрасно осведомлен о всех делах либеральных демократов.

В самом начале беседы он сказал Андрею Павловичу, что переговоры с «Л.Д.» может вести только Борис Савинков, но не как председатель ЦК «НСЗРиС», ибо ЦК — фикция, в действительности его не существует. Изменил М.К. Гнилорыбов, умер В.В. Ульяницкий, за связь с монархистами из ЦК выведен Г.Е. Эльвенгрен. Таким образом, ЦК распался, остались у него только единомышленники — Дерентали в Париже, А.Г. Мягков и брат Виктор в Праге, Д.В. Философов в Варшаве. От этих лиц и будут вестись переговоры.

Андрей Павлович улыбнулся и быстро ответил, что он уполномочен Комитетом действия и пропаганды сделать доклад не председателю ЦК «НСЗРиС», а лично Борису Викторовичу Савинкову. Центральный комитет «Л.Д.» также поручил ему вести переговоры только с Савинковым.

Фомичев сделал подробный доклад о деятельности «Л.Д.». Иван Терентьевич был превосходен, он очень старался. Своим рассказом о «Л.Д.» как о крупной и сильной, почти единственной организации демократического толка в России Фомичев выполнил 90 % работы Андрея Павловича.

В конце беседы Федоров удивленно развел руки и сказал: «Ну и работники у вас, Борис Викторович, чудо… Иван Терентьевич так прекрасно все изложил, что мне нечего даже добавить… Я надеюсь, что наши разногласия, о которых поведал неповторимый ваш начальник Виленского пункта, рассеются как дым, как утренний туман».

Все рассмеялись. Чувствовалось, что настроение у Савинкова великолепное. Вскоре появилась чета Деренталей, и «дорогого гостя из далекой, но близкой сердцу России» пригласили отобедать в ресторане.

Перед уходом в ресторан Савинков полушепотом сообщил Андрею Павловичу, что он просит его завтра, 16 июля, зайти к нему часов в 8 вечера одного, без Фомичева, так как дальнейшие переговоры должны вестись без него, многое до поры до времени должно быть секретом от Ивана Терентьевича.