Синайский мираж

Дождавшись, когда совсем стемнеет, Максум осторожно выбрался из своей засады и вошел в селение. Он не опасался, что его признают за чужого. В почти непроницаемой темноте южной ночи все люди кажутся на одно лицо, да и не видно в темноте лиц – одни лишь силуэты. Ну а коней Максум найдет по их фырканью, по запаху, по тому особенному теплу, которое исходит от них. А дальше – будет видно.

Никого, за исключением нескольких темных фигур, Максум по пути не встретил. Те, кто ему повстречался, не обратили на него никакого внимания, даже не окликнули его. Что ж, тем лучше. Осторожно, не спеша, прислушиваясь к темноте, к звукам, Максум пробирался в центр селения. Сейчас он походил на осторожного, ловкого, уверенного в себе пустынного зверя, который вышел на ночную охоту. Зверя – который не имел права вернуться в логово без добычи. Разница лишь в том, что у Максума не было никакого логова, да и не нужно ему было никакое логово, он намеревался, разжившись добычей, раствориться в бескрайней ночной пустыне.

Лошадиное фырканье он услышал издалека. Не спеша, вслушиваясь в звуки в темноте, Максум пошел в ту сторону, откуда раздавалось фырканье. Вот и лошади, причем не одна, а несколько. Кажется, это была коновязь – место ночлега лошадей. Максум прислушался: людского говора и людских шагов он не услышал. Неслышно ступая, на ощупь стал проверять лошадей – какая из них с седлом, какая – без седла, привязаны ли они, и если да, то к чему именно. Конечно же, с лошадей на ночь снимали седла, но была еще не ночь, а только вечер, и Максум надеялся, что не все лошади еще расседланы.

Наконец, ему удалось нащупать оседланную лошадь. Более того, к седлу был привязан кожаный мешок. Осторожно развязав его, Максум нащупал в нем небольшой бурдюк с водой и, кажется, несколько лепешек и еще какую-то еду. Это была несомненная удача! Полминуты он постоял, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг, затем нащупал лошадиную морду и уздечку на ней. Уздечка была привязана к длинной толстой жерди из карагача – единственного дерева, произрастающего в здешних местах. Стараясь не шуметь, Максум отвязал уздечку, ловко вскочил в седло и тронул поводья.

Лошадь пошла шагом, и именно на это и рассчитывал Максум. Когда лошадь идет по песку шагом, то ее шагов не слышно. А значит, никто не услышит, как от коновязи выехал в вечернюю темень всадник. И следовательно, никто не бросится узнавать, кто этот всадник и куда он отправился. Ну а выехав за пределы селения, можно уже пустить лошадь рысью. Конечно, рано или поздно лошади хватятся, и вот тут-то наступающая ночь будет для Максума спасением. Никто его не увидит, и никто не сможет до наступления рассвета определить, в какую сторону он поехал. Значит, не будет и погони. А когда ночь закончится, Максум будет уже далеко.

Все получилось так, как Максум и рассчитывал. За ночь он преодолел значительное расстояние, так что погони ему можно было не опасаться. Когда уже начало светать, он набрел на небольшое, всего в несколько хижин, селение. И это было еще одной удачей, потому что где селение, там и вода и еда: и для всадника, и для коня. По неписаным арабским законам любого странствующего по пустыне человека – пешего или всадника – полагалась накормить и напоить, дать ему кров, если он пожелает, снабдить в дорогу едой и водой. Такой закон был едва ли не главным законом пустыни, и он соблюдался неукоснительно.

Сам Максум хоть и устал, но ему не терпелось отправиться дальше: время поджимало. Однако он вынужден был оставаться в селении до самой темноты – надо было дать отдохнуть коню. И только с наступлением темноты Максум отправился дальше. Он не боялся заплутать в пустыне, он был сыном пустыни и отлично ориентировался в ней, а потому знал, куда ему ехать. Главное, нужно было добраться до места как можно скорее.

Глава 11

Этот разговор происходил в том же самом кабинете, что и ночное совещание двумя днями ранее. Правда, на этот раз это был именно разговор, а не совещание, и участвовали в нем всего двое: хозяин кабинета и малозаметный мужчина-разведчик.

– Итак, – сказал хозяин кабинета, – вы хотите сообщить мне новые данные о наших пропавших журналистах. Я вас правильно понял?

– Да, – кивнул малозаметный мужчина.

– Я вас слушаю.

– Данные таковы. Все пять журналистов похищены и находятся сейчас в одном из арабских селений на Синайском полуострове.

– То есть в зоне, оккупированной Израилем? – уточнил хозяин кабинета.

– Именно так, – подтвердил собеседник.

– Кто их похитил?

– Некто Гюрза.

– И кто он?

– Араб. Точнее – предводитель одного арабского кочевого племени. Говорят, такие племена встречаются на полуострове. Кочуют, разбойничают…

– Вот как – араб? – в голосе хозяина кабинета послышалось удивление. – То есть вы утверждаете, что журналистов похитили арабы? Не израильтяне и не американцы, которые стоят за ними, а именно арабы?

– Да, – коротко ответил собеседник.

– Но для чего этому… как вы его назвали – Гюрза… для чего это ему понадобилось?