Синайский мираж

И тем не менее нужно было идти к мертвому оазису. Нужно было попытаться спасти тех, кого ему было поручено охранять. И Максум пошел. Он шел скорым шагом, бежал, опять переходил на скорый шаг, вновь бежал… И все равно рассвет пришел в мертвый оазис раньше, чем Максум.

Укрывшись за барханом, Максум видел, как к журналистам подъехали и подошли пешими люди, как о чем-то с ними разговаривали, как окружили их и повели с собой. В одном из тех, кто разговаривал с журналистами, Максум узнал Гюрзу – он знал его в лицо.

Итак, Гюрза и его люди. Предположения Максума оправдались. И это было плохо, потому что Гюрза был плохим человеком. Очень плохим. Убить человека, двух людей, даже пятерых для него ничего не стоило. Под стать Гюрзе были и его люди – все племя, кочевавшее по пескам Синайского полуострова.

Когда журналистов окружили и повели, Максум незаметно последовал за ними. Он хотел знать, куда их ведут. А еще он надеялся на чудо: вдруг ему каким-то образом все же удастся освободить плененных людей.

Он шел за ними целый день, до той самой поры, когда край солнца коснулся далеких барханов. У него не было еды, а вода давно кончилась. Но это его не беспокоило: сын пустыни, он мог долго обходиться без еды и воды. Волновало его другое – что же ему делать дальше? Он не сумел справиться с возложенной на него задачей – уберечь людей, которых ему поручили охранять. И что с того, что нападавших было много, они напали неожиданно и со всех сторон, а все подчиненные погибли? Максум считал, что это не снимает с него вины. А значит, он обязан вызволить людей, которых ему поручили охранять, из плена. Любой ценой, даже ценой собственной жизни.

Да, но как? Максум видел, как пленных бросили в яму. Верней сказать, в две ямы – отдельно мужчин и отдельно женщин. К обеим ямам была приставлена вооруженная охрана. Охранников было много – Максум всех их сосчитал. Каждую яму охраняли по десять стражей. Итого – двадцать. Справиться одному с двадцатью противниками само по себе было делом немыслимым. Но даже если бы он с ними и справился, это ничего бы не дало. Потому что им на помощь тотчас же пришли бы другие вооруженные люди, и их было бы намного больше, чем охранников, и Максума убили бы.

Нет, он не боялся смерти. Он опасался другого. Сейчас он был единственным человеком, который знал, кто пленил советских журналистов и где они находятся. И если Максума не станет, то это будет означать, что никто не будет знать, куда подевались пять ни в чем не повинных людей. А значит, все они погибнут.

Следовательно, он не имеет права погибать. Он должен остаться в живых – только так можно спасти пять несчастных людей, угодивших в плен к Гюрзе – этому страшному зверю пустыни. Он, Максум, должен привести сюда других людей, которые спасут пленников.

Максум понимал, что в его распоряжении времени не так и много – всего два или три дня. Эти два или три дня – то самое время, в течение которого Гюрза будет играть со своими пленниками, всевозможными способами что-то требуя от них… Максум, конечно, не знал, для чего Гюрза захватил в плен журналистов. Может, ради выкупа, может, для каких-то других целей… Ясно было одно – он взял их в плен не ради убийства как такового. Иначе он всех их убил бы еще там, в этом проклятом мертвом оазисе. Но он их не убил, а привел в свое селение. Следовательно, несколько дней он будет добиваться от них того, ради чего он их и пленил. А потом… Никто не знает, что будет потом. Может статься, не знает сейчас этого и сам Гюрза. Потому что многое будет зависеть от поведения самих пленников. А как они себя поведут, будет зависеть от того, что именно Гюрза им предложит. Но в любом случае несколько дней в запасе у Максума имеется. За это время он во что бы то ни стало должен добраться до аэродрома на египетской стороне, того самого места, откуда журналисты в сопровождении Максума и его товарищей-подчиненных отправились в синайскую пустыню, и рассказать там, что случилось с журналистами и куда они подевались.

Конечно, пешком он такой долгий путь за два, а даже и за три дня не преодолеет. Уставший, измотанный, без еды и воды… Конечно, еду и воду можно раздобыть – Максум прекрасно знал, как это можно сделать. Но все равно пешком далеко не уйдешь. Нужно раздобыть коня. Нужно непременно раздобыть коня. И – воды на первый случай.

Понятно было, что и коня, и воду можно было раздобыть лишь здесь, в селении. Что ж, так тому и быть. Древний арабский закон гласил, что араб у араба коня отнимать не должен, за такой проступок полагалась смерть. Максум был арабом, и он чтил арабские законы. Но вместе с тем разве те люди, которые проживают в этом селении, арабы? Они разбойники. Они отнимают у других людей жизни. А значит, тем самым они ставят себя вне законов. Всяких законов, какие только есть на этом свете: и древних арабских, и общечеловеческих, и, что самое страшное и непростительное, – законов Аллаха. Увести коня у разбойников всегда считалось не преступлением, а доблестью.