Сильнее смерти

Она устала. Хиония не могла больше сражаться, потому что чувствовала себя пустой и бессмысленной. Ничего, сейчас все закончится…

Она ожидала боли, но почувствовала то, к чему была совсем не готова. Две сильные руки поймали ее в воздухе, удержали – причем удержали бережно, как жених держит невесту, а не как хищник хватает добычу! Кто-то осторожно прижал ее к себе, воздух вокруг нее очистился от пыли, шум разрушающегося мира затих.

Что это, неужели конец? Она все-таки умерла, да так быстро, что не заметила, как это произошло? Теперь она в ином мире, и ее встретил кто-то из мертвецов – тех самых близких людей, которых она потеряла и оплакала. Но если так, почему она еще чувствует свое усталое тело?

Ничего не понимая, Хиония открыла глаза и увидела лицо того, кто держал ее. Удивление колдуньи лишь возросло.

– Ты?.. – прошептала она.

– Я, – кивнул он. – Давно не виделись, правда? Я бы сказал, сколько, но я не считаю время. Когда ты бессмертен, оно не очень-то нужно. Не в обиду тебе будет сказано, повелительница времени.

Пока шла битва, в Асфодельских равнинах не было никого, кроме нее и Хель, Хиония не сомневалась в этом. Конечно, поднятый ими шум могли услышать, а уж разрушение кластера сложнее не заметить, чем заметить! И все равно, из всех обитателей кластерных миров, он был последним, кого она ожидала встретить здесь.

Его невозможно было не узнать. Высокий и стройный, он обладал скорее телом гимнаста или танцора, но никак не воина, и, глядя на него, невозможно было угадать ту силу, что скрывается в нем. Его кожа мерцала едва уловимым жемчужным сиянием, его волосы, напротив, были такими темными, что поглощали свет, а его глаза таили в себе перламутровые переливы далеких звезд, о которых на Земле просто не знали. Все это было чертами древнейшего рода нефилимов, существ, которым по капризу природы была подарена целая вечность. Этот дар, как часто бывает, с годами обесценился, и чем старше был нефилим, тем меньше чувств оставалось ему доступно, тем меньше радости приносила ему жизнь.

Суорин Микаэль не стал исключением. Он жил так долго, что все видел и все познал. Ему стало так скучно, что он добровольно покинул кластерные миры, запер себя в убежище для таких же скучающих монстров, как он сам.

Там Хиония и познакомилась с ним, узнала случайно – и была поражена красотой этого создания. Она только-только вернула себе молодость и собиралась насладиться всеми преимуществами юного тела. Они с Суорином провели вместе ночь, позже он помог ей освободиться из плена, да и сам остался в кластерных мирах. Он уже не готов был хоронить себя заживо, и Хиония втайне надеялась, что это из-за нее, что он почувствовал нечто большее, чем удовольствие от той ночи.

Но если так, он должен быть вернуться к ней, он мог бы ее найти, с его могуществом это было даже слишком просто! А он не пришел. Хиония видела этому лишь одно объяснение: не хотел. Война утомляла его, и Хиония, очевидно, не была достаточной причиной преодолеть эту меланхолию. Она смирилась – заставила себя смириться и перестала ждать.

Так почему он здесь, сейчас?..

– Ты настоящий? – прошептала она. Губы, покрытые запекшейся кровью, едва двигались.

Она не знала, что он чувствует, совершенное лицо нефилима оставалось бесстрастной маской. Но он прижимал ее к себе, а его магия закрывала их невидимой стеной. Мир вокруг них продолжал рушиться, однако им это больше не угрожало.

– Да, – кивнул Суорин.

– Но… как?

– Не думай об этом пока, ты слишком слаба, тебе нужно отдохнуть. Не беспокойся, – он впервые улыбнулся ей. – Я тебя больше не оставлю.

Хиония по-прежнему ничего не понимала, но она уже и не надеялась – не в том состоянии была. Усталость наконец взяла свое, но, теряя сознание, колдунья не боялась, что погибнет.

* * *

Они были везде.

Ее разум, сильный, волевой, пытался защитить ее, строил преграду за преградой, но это не помогало – по крайней мере, не так, как она надеялась. Аурика знала, что они не настоящие, они даже не призраки, а лишь иллюзия призраков. Но этого все равно было недостаточно, чтобы равнодушно смотреть в их кровавые глаза и не шарахаться от иссохших рук, протянутых к ней.

Она знала их всех. Аурика могла не помнить их по именам, она редко запоминала своих жертв. Но не так сложно было догадаться! Ее мир, мир, который придумала она и который должен был стать идеальным, они заполонили, как насекомые. Образы, давно стершиеся из ее памяти, появлялись вновь. Они, конечно, не обретали плоть и не могли дотронуться до ведьмы. Но то, что они получали четкую форму, уже было плохо.

Они не бросались на нее открыто, к такому она быстро привыкла бы. Беда в том, что они вели себя как самые настоящие призраки: таились и нападали только тогда, когда их меньше всего ждут. Это и мешало ее разуму справиться с ними.