Сила

Этот кадр и застывает на экране. Ну да, обещали ведь, что изобразительный ряд может расстроить зрителя. Удивляться не приходится, но какой ужас, да? У Кристен лицо угрюмое. Я думаю, вся наша аудитория согласится: тот, кто это сделал, – последний подонок.

В редакцию телеканала пришло письмо, ответственность за взрыв взяла на себя некая террористическая группа “Мужская сила” – она уничтожила клинику женского здоровья, а заодно и людный торговый центр в Тусоне, штат Аризона. Утверждают, что взрыв – лишь первый в ряду “дней действия”, которые заставят правительство выступить против так называемых врагов мужчин. Представитель администрации президента только что завершил пресс-конференцию, где высказался решительно: правительство Соединенных Штатов не ведет переговоров с террористами, а заявления этой “маргинальной группы конспирологов” – полнейшая чушь.

А против чего они вообще протестуют, Том? Том бычится – микрогримаса, а затем отрепетированная личина, и улыбка гладкая, точно глазурь на кексе. Они хотят равенства, Кристен. Кто-то им в наушники говорит, что рекламная пауза через тридцать секунд, и Кристен пытается закруглить диалог, но с Томом что-то не то – он диалога не закругляет.

Ну, Том, мы ведь не можем вычеркнуть все, что случилось, не можем отмотать время вспять, хотя (улыбочка) в нашем следующем сюжете мы отмотаем вспять историю танца и напомним вам о давней моде под названием свинг.

Нет, говорит Том.

Реклама через десять секунд, говорит продюсер очень ровно и невозмутимо. Бывает, им не привыкать. Дома неладно, стресс, переутомление, со здоровьем нехорошо, денег недостача – в редакции чего только не повидали.

Центр по контролю и профилактике заболеваний многое от нас скрывает, говорит Том, вот против этого они и протестуют. Ты в интернет вообще заходишь? Столько всего держат в тайне, ресурсы тратятся черт знает на что, курсы самозащиты и закупки бронежилетов для мужчин не финансируются, а все эти деньги спускают на женские учебные лагеря “Полярная звезда”, господи ты боже мой, – это как вообще? И пошла ты в жопу, Кристен, мы оба знаем, что у тебя эта штука тоже есть, и ты изменилась, ты ожесточилась, ты больше даже не настоящая женщина. Четыре года назад, Кристен, ты знала, кто ты и что можешь предложить этому каналу, а сейчас ты во что, бля, превратилась?

Том знает, что они давно ушли на рекламу. Вероятно, сразу после того, как он произнес “нет”. Наверняка решили, что лучше несколько секунд тишины в эфире, чем такое. Договорив, Том застывает, глядит прямо перед собой, в объектив третьей камеры. Это всегда была его любимая камера – в ней виден абрис его подбородка, ямочка. В третьей камере он почти что Кёрк Дуглас. Он Спартак[17]. Он всегда надеялся в конечном итоге пробиться в актеры, начать с мелких ролей – на первых порах, скажем, сыграть диктора новостей, а потом какого-нибудь, допустим, учителя в школьной комедии, который, как выясняется, понимает детей гораздо лучше, чем они думают, потому что он и сам, знаете, некогда был то еще хулиганье. Ну, теперь всему конец. Забудь, Том, выкинь эти мысли из головы.

У тебя все? – спрашивает Кристен.

Ну да.

Его выводят еще до конца рекламной паузы. Он даже не противится, только вот ему не по нраву, что на плече лежит рука, и руку он сбрасывает. Ненавижу, когда меня трогают руками, говорит он, и его не трогают. Он тут работает давно, так что если сейчас уйдет без скандала, может, и пенсию сохранят.

Том, увы, заболел, говорит Кристен, серьезно блестя глазами во вторую камеру. Все будет хорошо, очень скоро он к нам вернется. А теперь коротко о погоде.

больничной койки. Родным и друзьям из Лагоса шлет письма и сообщения в фейсбуке. Его сестра Теми теперь встречается с парнем на пару лет моложе ее. Она интересуется, завел ли Тунде себе девушку в разъездах.

Да времени как-то нет, отвечает Тунде. Была одна белая, коллега, журналистка, познакомились в Сингапуре, вместе добрались аж до Афганистана. Не о чем говорить.

“Приезжай домой, – отвечает Теми. – Приезжай домой на полгода, найдем хорошую девушку. Тебе двадцать семь лет, чувак. Стареешь! Пора остепениться”.

Та белая женщина – звали ее Нина – спросила его:

– Тебе не кажется, что у тебя посттравматическое расстройство?

Это потому что она в постели применила силу, а он шарахнулся. Попросил перестать. Заплакал.

Тунде сказал:

– Я застрял вдали от дома и никак не могу вернуться.

– А кто нет? – ответила она.

С ним не случилось ничего экстраординарного. Причин бояться нет – не больше, чем у любого мужчины. С тех пор как Тунде попал в больницу, Нина шлет СМС, спрашивает, нельзя ли приехать повидаться. Он снова и снова отвечает: нет, пока нет.

И в больнице он получает письмо. Всего пять коротких строк, но адрес отправителя нормальный, его не заспуфили – Тунде проверил.