Сиблинги

После прыжка Женька с Максом оказались в общественной уборной. Макс вытащил оружие, проверил предохранитель, передал Женьке. Поглядел, как он неуклюже пытается сунуть пистолет за ремень джинсов, помог. Потом оба застегнули куртки. Удостоверились, что под ними не видно жилетов.

Оружие добавляет человеку уверенности в себе.

– Артемоня?

Рыжов подошёл вплотную. Поглядел на Женьку бесцветными глазами.

– Артемоша, можешь сотку одолжить? Срочняк!

– Нет у меня ничего, – автоматически отозвался Женька. Будто озвучивал реплику в выученном французском диалоге.

– Да ладно врать-то, Артемош!

Ванька стоял совсем рядом. Смотрел привычно, пах знакомо. Рот его мерзкий шевелился всё так же. А в углу рта был жёлтый прыщ. Большой, как ядовитая ягода. Тоже знакомый. Рыжов вырос, а прыщ остался.

– Артемоша! Абраша-Мойша! Ну, дай денежку-то!

– Отстань! – ответил Женька. Привычно, жалобно.

Нельзя бояться, когда у тебя за поясом пистолет. И Макс рядом.

– Артемоня, ну не жидись! Видишь, человеку плохо. Не дашь – я под электричку брошусь! Мне не слабо!

Женька хотел оглянуться на Макса, но по привычке боялся выпускать Рыжова из поля зрения. Помнил, чем это может кончиться.

– Ты чего, Артемош? Знать меня не хочешь? Так я тебя простил давно!

Рыжов улыбался. Мерзко так – и жалобно, и гаденько…

Знакомо.

Простил.

Он. Простил. Женьку.

Следующие минуты Женька не помнил. Будто промотал кусочек фильма. Боевика с мордобоем, в котором он, Женька Никифоров, был главным героем. И умел драться. По-настоящему. В общем, «был мужиком, а не тряпкой».

По школьному опыту Женька знал: когда зовёшь на помощь, когда нужны свидетели, никого рядом нет. А когда пытаешься разобраться один на один, всегда выскакивает дежурная учительница, старшая пионервожатая, инспектор РОНО (после внеплановой встречи с ним Женька сменил вторую школу на третью).

Сейчас, по всем законам жизни, должны были подскочить прохожие. Растащить их, сказать «а ещё пионеры» и накапать в школу.

Но никто не лез, не вмешивался.

То ли сослагательное время помогало, желая, чтобы его изменили. То ли конец Советского Союза был таким, что всем всё стало пофиг. Женька об этом потом думал.

А сейчас он молотил кулаками, не думая, как противно дотрагиваться до Рыжова. И, кажется, что-то орал. Он забыл про пистолет за поясом. Успел поразиться тому, что Рыжов – слабый, вялый, дохлый. Не как в школе. Что это не Женька, а Рыжов орёт визгливо:

– Чего лезешь? Я на электричку! Ты…

Дальше, конечно, матом, а потом Рыжов ударил Женьку ногой в живот. В рукоять пистолета.

И кино про победителя оборвалось.

Женька упал в снежную грязь.

Боль была такая, что непонятно, почему он не теряет сознание, это же невозможно вынести живому человеку.

И даже если ты уже не совсем человек – тоже.

Как под водой.

Звука нет.

Или есть, но смысл слов Женька не понимает.

– За бр-рата! Убью за брата, с-сука!..

Женька видит грязный асфальт, на котором топчутся, сцепляясь, две пары ног. Раскисшие кроссовки с продранными носами – это Рыжов. Высокие ботинки с рифлёными подошвами, похожими на детали немецкого конструктора, – это Макс.

Казалось, что асфальт трясётся – и Женька вместе с ним. Больно!

– За брата, сука! Понял, сука?!.

Подъезжая к станции, свистнула электричка.

12

Они сидели с Долькой вдвоём на кухне, когда зазвонил телефон. Оба вздрогнули и чертыхнулись, одновременно. Потому что Витька сейчас Дольку рисовал. И, кажется, почти начало получаться. А тут звонок – офигеть, как вовремя.

Витька сказал: «Сиди», – и пошёл к телефону. Даже карандаш из пальцев не выпустил.

Звонил Вениамин Аркадьевич. Без предисловий спросил, почему Никифоров с Найдёновым после вылета не отзвонились. Не вернулись? Как – не вернулись? У них расчётное время давно вышло! Виктор Беляев, рысью в НИИ. И без кота… тьфу, без Некрасова, шпиона этого недоделанного!

Витька так и влетел в лифт с карандашом и блокнотом.

У Палыча в кабинете свет горел. За окном была невнятная темень – вечер, ночь, раннее утро. Мокрая пустая автостоянка и два одиноких рыжих фонаря. Витька смотрел на фонари, пробовал отдышаться. Вникнуть в то, что ему говорили.

У Женьки сегодня был плановый вылет, с Максом на подстраховке. За полчаса должны были уложиться, и до сих пор от них ни слуху ни духу. Веня объяснил:

– Там по факту задание проще пареной репы, задержать человека на пару минут. Отвлечь, чтобы он не попал под электричку.

Витька кивнул. Задание реально ерундовое, он такое тоже делал. Но, оказывается, смысл у вылета в другом: чтобы Никифоров… ну, в смысле, Женька спас своего злейшего врага… Этого вот Гужова, Ежова, неустановленное лицо. Это Макс предложил, он Женьку специально тренировал для этого.

– Тот ещё экспериментатор. «А давайте, – говорит, – он знакомого спасёт, такого, которого в детстве ненавидел». Сразу, говорит, будет внутренний духовный рост! Осознание личности!