Сибирская вендетта

Андрей открыл капот и глянул внутрь. Картина предстала ошеломительная, нельзя было понять устройство двигателя — так плотно всё утрамбовано. Сам двигатель не сразу можно было разглядеть. Андрей с досадой захлопнул крышку. Тут вода не поможет. В этот момент с улицы донесся рёв. Во двор вдруг въехал трактор — что-то вроде «Беларуса», — едва не ткнулся мордой в машину и остановился. Из кабины выпрыгнул Степан.

— Щас мы ее мигом заведем, — радостно заорал он. — Тащи подкуриватель!

Андрей всё понял. Снова открыл капот, зафиксировал крышку. Степан уже тянул провода от работающего трактора. Руки его были без перчаток, он, кажется, вовсе не чувствовал обжигающего мороза.

— Садись за руль, — командовал он. — Как махну рукой, сразу жми на газ!

Андрей устроился в машин, и, дождавшись знака, провернул ключ зажигания. Двигатель начал вращаться, сначала очень тяжело, с надсадным сопротивлением, затем пошёл немного легче, ещё легче и вдруг схватился, заработал, выбрасывая из выхлопной трубы густой белый дым. Андрей чуть поддал газу, включил полный обогрев салона и стал ждать. Степан уже сматывал провода.

Через минуту трактор выехал задом со двора и пропал из вида, будто не было его. Но дело уже сделано — двигатель работал всё увереннее, ровнее. Температура его железного сердца медленно поднималась, разогревалось масло, и словно бы дрожь пробегала по корпусу. Андрей проверил карманы — все документы были при нём. Кузьмич хотел было сунуть ему сумку с продуктами, но Андрей решительно отказался. Перевёл рукоять автоматического сцепления на несколько делений, машина со страшным скрипом стронулась с места. Осторожно, словно поехал по стеклу, Андрей повернул налево и медленно покатил по пустынной улице, мимо спящих домов. До паромной переправы было километра полтора, следовало поскорее миновать этот опасный участок. Но Андрей не спешил, двигатель еще не разогрелся толком, да и дорога не располагала к быстрой езде.

Через несколько минут он съехал на лёд Иркута и, мимо заиндевевшей будки паромщика, поехал на правый берег. Мысли были ясными, отчётливыми. Дальнейшие действия не вызывали вопросов. Выбор был невелик: ехать обратно в Иркутск или в противоположную сторону — в Читу, потом в Улан-Удэ и дальше на восток. По логике, нужно было убираться подальше от города — затеряться в извивах Култукского тракта, уйти в Даурские степи, в Уссурию. Но Андрей решил ехать в Иркутск, точнее, в аэропорт. Как можно скорее улететь из Иркутска — всё равно куда. Главное, вырваться из цепких объятий местного колорита. Хоть в Красноярск, хоть в Екатеринбург, хоть в Сочи. А дальше можно и поездом двинуть, хоть бы и автостопом. Там — Европа. А здесь — Азия. Там — цивилизация, мягкий климат и множество путей во все стороны света. Здесь — убийственный мороз, дикость и всего два направления — на Восток или на Запад. Никакого Юга и Севера здесь нет. Великий Транссиб и один-единственный аэропорт, из которого Андрей должен улететь во что бы то ни стало. Это его единственный шанс.

Выбравшись на противоположный берег, Андрей резко увеличил скорость и понёсся вдоль реки по укатанной дороге. Дорога была прямая, ровная и абсолютно пустая. Слева заснеженная извилистая река, справа мелькают одинаковые одноэтажные домики, отделённые друг от друга огородами. Семь километров он проехал за четыре минуты, вылетел на небольшой взгорок и вот он — Култукский тракт. До Иркутска оставалось сорок километров. Впереди один полицейский пост — у городской черты, но вряд ли его там ждут, да ещё глухой ночью. Его ищут, скорее всего, где-нибудь в Култуке, а то и подальше. Андрей глянул на часы — половина третьего. Если всё будет в порядке, в четыре утра он будет в аэропорту.

Машина летела как на крыльях. Сколько лет он прожил в Иркутске — первый раз ехал ночью по Култукскому тракту. Тут и днём не сильно-то разгонишься — сплошные спуски-подъемы, дорога петляет как заяц, уходящий от погони. Но словно некое чутьё вело его среди ледяного мрака по заснеженной дороге — руки уверенно держат руль, глаза смотрят вперёд, а мысли унеслись куда-то вдаль. То ему кажется, что он бежит по рыхлому снегу, проваливаясь по пояс и с трудом вытаскивая ноги из снежной кутерьмы, то дерётся на татами с двухметровым силачом, то вдруг чувствует на руках тяжесть тела — Колиного тела. Андрей сильно зажмурился и потряс головой. Глубоко вздохнул и стал усиленно смотреть на дорогу. Слева замигали огни Шелехова. Прошелестел виадук над железной дорогой и — Олхинская гора. Взлетел на гору — до Иркутска было уже рукой подать. Главное, миновать пост ДПС. Был самый глухой час, когда голову неудержимо клонит набок, тело тяжелеет, а глаза закрываются сами собой — только стойкий и дисциплинированный сторож не заснет в эту пору. В полиции, Андрей это хорошо знал, с дисциплиной было неважно.