Сибирская вендетта

Андрей тем временем вынул из ворот длинную оглоблю и не без труда растащил колышущиеся створки, беспрестанно увязавшие в снегу — ровно настолько, чтобы могла протиснуться его малолитражка. Лопатой кидать снег было несподручно, но Андрей за десять минут расчистил изрядную площадь и на глазах изумленного старика уверенно заехал во двор. Не мешкая затворил ворота и всунул обратно в пазы заиндевевшую оглоблю.

— Вот даёт! — с восхищением молвил старик. — Мне бы твою силушку-то, а?

Андрей улыбнулся.

— Пойдём в дом. Замёрз я, чайку бы сейчас!

— Чаю-то, это я запросто! — воскликнул Кузьмич. — Будет тебе чай, будет и варенье. Где ты пропадал столько лет?

Чайник на плитке уже кипел. Старик щедро насыпал в фарфоровый чайник заварки и залил крутым кипятком. Сразу вкусно запало свежим чаем, так что у Андрея закружилась голова. К чаю добавилось солёное сало, печёная картошка, печенье появилось на столе, шоколадные конфеты (хозяин очень любил сладкое), и явилась вдруг бутылка водки. Старик налил в два гранёных стакана грамм по семьдесят и подмигнул гостю.

— Давай-давай, бери. Тебе в самый раз. А вечером баньку истопим. Красотишша! — Поднёс стакан к губам и стал пить мелкими глотками.

Андрей шумно выдохнул и единым духом опрокинул в себя содержимое стакана. В голове его сразу вспыхнул свет, горячая волна прошла по всему телу, потом озноб продрал, его всего передёрнуло, и, наконец, сделалось тепло и хорошо.

— Это из тебя мороз выходит, — важно заметил старик, жуя сало. — Зря ты в такой холод поехал. А если бы машина заглохла посередь дороги, что тогда? Сорок пять градусов у нас сегодня, шутка ли? И не упомню такого мороза. Прямо беда.

Андрей взял кусочек сала с тарелки. Давно он такого не ел — настоящего, деревенского, нежно-розового и очень вкусного.

— Это меня сосед снабжает, — словно угадав его мысли, пояснил старик.

— Как они там?

— Ничего, живут потихоньку. Внуков нянчат.

— Крепкие люди, — заметил Андрей. — Не дай бог никому такого.

Речь шла о соседях Кузьмича, тех самых, у которых оба сына утонули.

— Они всё про тебя спрашивают, — вдруг произнёс Кузьмич изменившимся голосом. — Невестка ихняя никак замуж не может выйти. А славная девчушка. Ей-богу, был бы я помоложе, сам бы женился. Как думаешь?

Андрей улыбнулся.

— Да вы и теперь хоть куда.

— В самом деле? — обрадовался старик. — А я живу и годов своих совсем не ощущаю. То есть понимаю, что лет уже много, а в душе я молодой. Веришь ли?

— Верю!

Кузьмич налил по второй. Выпили за встречу, за былое.

Старик наконец спросил:

— А ты как живешь? Я в газетах про тебя читал несколько раз, по радио о тебе говорили, да пару раз по телевизору показали. Большим человеком ты стал в городе.

— Большим, да не очень, — заметил Андрей. — Вот, пришлось уехать.

— А что так?

— Ученика моего убили, Николая.

— Что ты говоришь! — Кузьмич изменился в лице. — И кто же это посмел?

— Бандиты. Меня тоже хотели прикончить, да не справились. Я там отлупил несколько человек, а потом… потом самому пришлось уехать.

— Ты смотри, что делается! — старик всплеснул руками. — Это что за сволочи на свете живут? Да я бы их гадов… Да мне бы ружжо… Я бы их всех перестрелял! — Старик выпучил глаза и весь затрясся, того гляди, кондрат хватит.

— Не надо никого стрелять, — произнёс Андрей. — Я там разобрался, с кем надо. А теперь уехать хочу, на время. Потом вернусь, когда всё поутихнет.

— Это куда же?

— В Москву.

Старик присвистнул.

— Далековато собрался.

— Только ты, Кузьмич, никому об этом не говори. И соседям тоже. Меня ведь полиция ищет.

— А этим ты чем насолил? — изумился старик.

— Да, в общем-то, ничем. Я поживу у тебя денька три, а потом уеду. Хорошо?

— Да конечно, живи сколько хочешь! И ни в какую Москву тебе ездить не нужно. Куда это ты собрался? Сидел бы тут. Никто тебя не найдет.

— Найдут, — спокойно ответил Андрей. — Тут обязательно найдут.

— Ну гляди. Я тебе ещё тогда говорил: оставайся у меня. Живи! Вот те дом, вот хозяйство, вот девка на выданье, уже и с дитём, рожать не надо. Чего в город попёрся? Жил бы теперь в своём доме, горя бы не знал. Хотя, — осекся он, — у нас тут тоже дела творятся.

— А что такое?

— Да молодежь местная, будь она неладна. Совсем обалдели. Повадились по домам лазить. К Фролихе, слышь ты, залезли. Пытали её, говорят, потом задушили проводом, а дом подожгли. С трудом опознали её после пожара, по зубам, говорят, экспертизу наводили. Во, брат, чё творят! Я б их сволочей из ружжа!

— Поймали их?

— Поймали. А что толку? Другие теперь шастают. Ко мне нонче хотели забраться. Дверь топором изрубили. Видел, дверь у меня новая? Это Степан сделал. Сколько я ему водки выпоил — страшное дело. Оставайся, а? Мы тут быстро порядок наведём.

— Не могу. Дело у меня есть одно. Надо закончить. А потом обязательно приеду.