Шведский всадник

- Чтобы третий слушал, как двое молчат! - лукаво ухмыльнулся бывший разбойник.

- А война - это далеко? - спросила девочка.

- Локтем не измерить!

- А когда вы вернетесь?

- Когда ты износишь три пары башмачков, вот тогда и вернемся.

- Но я хочу знать точный день, когда вы приедете!

- Сбегай в лес, спроси у кукушки, она, может, и скажет тебе точный день, - посоветовал ей Сверни Шею.

- А что вы будете делать на войне? - допытывалась девочка.

- Добывать деньги и добро, - усмехнулся Сверни Шею. - Мне пустой кошелек кажется слишком тяжелым. Вот если его набить золотом, он сразу станет легче!

- А мама плачет, - сообщила девочка. - Мама говорит, что некоторые никогда не приходят с войны...

- По этому ты можешь судить, какое хорошее дело война, - смеялся Сверни Шею. - Было бы там плохо, так все быстро возвращались бы домой!

- Тогда отчего мама плачет?

- Потому что сама не может поехать с нами!

- А почему не может?

- Из-за плохой погоды. Что она будет делать, если вдруг на войне польет дождь да посыплется снег?

- Но я не хочу, - топнув ножкой, воскликнула Мария-Христина, - чтобы мой папа уезжал в такое место, где идут дожди и снега! Он наденет свой голубой кафтан, а тот возьмет да и промокнет. В плохую погоду папы должны сидеть дома.

- Только не сердись! - попросил бывший разбойник. - Я уж присмотрю, чтобы он не промок.

- Ты должен мне помочь! - Мария-Христина залезла к нему на колени. - Я знаю, что ты все умеешь. Я не хочу, чтобы мой папа все время оставался на войне... Слышишь? Не притворяйся глухим! Ты знаешь всяческое колдовство и должен сделать так, чтобы он иногда приезжал домой!

- Ты думаешь, я здесь только для того, чтобы делать, как тебе хочется? - засмеялся Сверни Шею. - Ты и у черта отболтаешь душу грешника. Отпусти мою бороду, ты же мне ее всю перепутаешь! А если ты серьезно хочешь, чтобы отец не уезжал на войну совсем, так возьми соли и земли из клумбы, положи то и другое в мешочек...

- Соли и земли? - повторила Мария-Христина. - А какой земли? Черной или глины?

- Земля есть земля: хоть черная, хоть желтая, хоть бурая - все равно! - объяснил Сверни Шею. - Так вот, насыпь соли и земли в мешочек, а мешочек зашей отцу в голубой мундир между сукном и подкладкой. Но только это нужно сделать ночью, при лунном свете, да так, чтобы никто не видел у тебя в руках нитки с иголкой, и чтобы игла не блестела, и чтобы ни одна собака в это время не лаяла и ни один петух не кричал, а то колдовство нарушится и тебе придется делать все с самого начала. Поняла?

- Поняла, - прошептала девочка.

- Соль и земля в его мундире, - продолжал разбойник, - будут иметь над ним такую силу, что он станет думать о тебе день и ночь. Они свяжут его сильнее, чем цепь от церковного колокола, и притянут к тебе, где бы он ни был. Он не будет знать ни минуты покоя, и если не днем, так ночью будет приходить к тебе. Ты все запомнила?

- Да, - дрожащим голоском откликнулась Мария-Христина, которой стало жутко от мысли, что эту работу надо делать в ночное время, когда по земле ходят привидения. - Соль и землю положить в мешочек и зашить ниткой...

- И непременно при свете луны, а не при свечке или лампе! - еще раз предостерег ее Сверни Шею. - И чтобы игла не блестела! Не забудь! Новолуние было одиннадцать дней назад, и сейчас луна уже светит ярко, так что дело должно получиться!

* * *

Когда над старыми буками и дубами сада поднялась луна, Мария-Христина вылезла из своей кроватки. Под подушкой у нее лежали заготовленные заранее кожаный мешочек с солью и землей, маленькие ножницы и иголка с ниткой. Она бесшумно прокралась из спальни на лестницу и спустилась вниз - туда, где хранилась одежда отца. Останавливаясь у каждой двери и прислушиваясь к ночным шорохам, она с замиранием сердца добралась до комнаты, где на вешалке висел голубой шведский мундир.

В комнате было почти светло - лунный свет проникал через окна, и латунные пуговицы мундира поблескивали, как крохотные угольки. Мария-Христина шагнула от двери - и чуть не закричала, увидев свое тусклое отражение в стенном зеркале! Удостоверившись, что, кроме нее, в комнате никого нет, она сняла с вешалки тяжелый мундир, перенесла его поближе к окну (при этом она старалась избегать прямого лунного света, чтобы не заблестела игла) и с тихим вздохом (она очень боялась, что какая-нибудь дурацкая собака залает в самый неподходящий момент и испортит все дело) взялась за ножницы. Но собаки с петухами крепко спали, так что девочка приступила к работе.

Собаки с петухами, может быть, и спали, но вот отец с матерью еще не ложились. Бледная и заплаканная Мария-Агнета сидела посреди "длинной залы", а Шведский Всадник, скрестив руки, стоял перед камином.