Шут

Разбудили Шута скандальные крики под окном. Он сонно потер глаза, машинально сел, свесив ноги с кровати, отдернул балдахин. И только тогда понял, что находится в своей комнате. В Солнечном Чертоге.

'Леди Арита, — определил он, медленно выплывая из объятий сна. — Гневаться изволят… — постепенно сознание прояснилось. — Но я-то, право, как тут оказался?! И где же Руальд? Дени? Неужели все обошлось?!

Он отбросил одеяло и вскочил с кровати, вертя головой в поисках одежды. Однако, делать что-либо под аккомпанемент Аритиных воплей было просто невозможно. Шут сморщился как от головной боли и, распахнув почти оттаявшее окно, выглянул в сад.

Леди Арита стояла под самым его подоконником и визгливо орала на какого-то долговязого парня. В ее речи так и мелькали слова вроде 'подлец', 'обманщик' и 'как он мог! . Шут подумал немного, а потом высунулся наружу и звонко крикнул:

— Ах, прекрасная леди, как я вам благодарен! Еще никто не пел мне серенады под окном! Это так мило с вашей стороны! — он подхватил лежащую рядом салфетку и, сделав вид, что громко высморкался, бросил ее вниз. — Вы покорили меня, сегодня на балу я буду весь ваш! — Шут широко ухмыльнулся и послал Арите воздушный поцелуй, точь-в-точь как это делала она сама.

Ответной реплики он ждать не стал — из открытого окно ощутимо несло холодом и Шут поспешил его захлопнуть.

'Пусть теперь лопнет от возмущения, — думал он, закрывая створки на замок и подхватывая свежевыстиранный костюм, который обнаружился, как обычно, на спинке кресла. Кто-то даже успел пришить к рукавам недостающие бубенцы, взамен тех, что оторвались во время путешествия. Рубашка и вовсе была новая. Она чудно пахла полевыми цветами… Когда Шут развернул ее, сухие лепестки упали на пол. Он приложил белоснежную ткань к лицу и вдохнул запах лета… Благодарность наполнила его сердце.

На столике у изголовья кровати Шута ждали вино, сыр и свежий теплый хлеб, завернутый в тряпицу, чтоб не остыл. Еда была очень кстати — спешно обуваясь, он отправил в рот большой ломоть душистого каравая.

Леди Арита… когда-то она, еще не обремененная замужеством, тоже пыталась подобраться к Руальдову любимчику поближе… однако же, как и многие другие обитательницы Чертога, получила вежливый отвод.

Сказать по правде, Шут опасался женщин. Хоть они и относились к нему с симпатией, в отличие от мужчин. Сложно сказать отчего, но Шуту в дамах виделась смутная угроза его благополучию. Она уходила корнями в поверье балаганщиков, которые частенько говорили, что любовь есть гибель для артиста. До тех пор, пока она пылает, все прекрасно, но стоит только чувствам стать безответными, и они лишат влюбленного уверенности в себе. А что может быть хуже для силача, жонглера или акробата?.. Виртуоз, посмеиваясь, говорил, что жениться артист может только на 'своих'.

Ко всему прочему любовные приключения требовали немало энергии, а у Шута все силы по большей части уходили на репетиции и упражнения, потому как есть свой хлеб даром он никогда не мог: полагал, что нет ничего хуже неподготовленного толком выступления. Порой после нескольких часов, проведенных на перекладине или у зеркала, он только-то и был способен, что доползти до кровати и уснуть мертвым сном.

Какие уж тут дамы…

'А чудные, однако, видения меня посещали… — подумал Шут наскоро споласкивая лицо над умывальной чашей. — Про Безымянного Короля… Эх ты, хвост собачий — ведь там я знал его имя! Надо же! И забыл… — Шут огорчился. Ваэлья учила его обращать внимания на сны, и этот показался ему действительно необычным, достойным внимания. Да право, и сон ли это был? Шут пытался припомнить детали, но видение таяло, оставляя после себя лишь смутное ощущение вины и радости.

Шут утер лицо, кинул в рот остатки хлеба и поспешил к Руальду. Дробный стук его частых шагов разнесся по лестнице, ведущей на верхние этажи дворца. У королевских апартаментов Шут увидел гвардейцев, и сердце его замерло от радости, а потом заколотилось в два раза быстрее. Гвардейцы! Не бритоголовые тайкурские варвары, а свои, родные воспитанники Дени! Молодые воины почтительно склонили перед ним головы и синхронно отступили в стороны, открывая дверь в покои Его Величества.

Шут с замиранием шагнул через порог и огляделся, пытаясь понять, где может быть Руальд. Тут же подскочил камердинер и спросил, что господин Патрик изволят доложить королю.

— Господин Патрик изволят беседовать с Его Величеством лично, — весело фыркнул Шут, обходя камердинера. — Где я могу найти его?

— Их Милость трапезничают…

— Значит, я вовремя поспел! — камердинер настойчиво пытался убедить незваного гостя подождать, пока о нем будет доложено. Он получил свою должность не так давно и еще плохо знал, как вести себя с королевским шутом и чего от него можно ждать.

А Шут уже распахнул дверь столовой и радостно воскликнул:

— Ваше Величество, доброе утро! — и осекся, испуганно уставившись на принцессу тайкуров, которая сидела подле короля, больше напоминая тень самой себя.

— Добрый день, мой шут, — улыбнувшись, ответила она прежде, чем Руальд успел открыть рот. — Нынче ты долго спал.