Штуцер и тесак

Потом считать мы стали раны, товарищей считать. Захват батареи стоил нам двух убитых из числа гарнизонного пополнения. Одного солдата проткнули тесаком, второй сорвался с лафета во время гонки к своим и угодил под колесо. Трое получили ранения – впрочем, не опасные, я их перевязал. После этого пришлось заниматься ранеными орловцами, а вот тех было много. Хорошо, что помогали полковой лекарь и фельдшеры батальонов. Но все равно пришлось попотеть. Ушел весь заготовленный мною перевязочный материал, да и того не хватило. Кончились спирт и настойка опия – их у полковых медиков вовсе не было. На мои манипуляции они смотрели с изумлением, но с советами не лезли. Молча работали рядом, искоса бросая взгляды. Перевязанных раненых грузили в повозки и везли в Смоленск. На наших, естественно – своих у орловцев не оказалось. Хорошо, что из города прислали дополнительные: своими силами не справились бы. Но разобрались. Насчет потраченных материалов я не переживал: еще есть. После возвращения из Красного Синицын по моей просьбе прошелся по смоленским аптекам – тем, которые еще работали, и выгреб у них запасы спирта и лауданума. Взял за бесценок: аптекари навострили лыжи удирать и не торговались. Купили полотна для бинтов – тоже по дешевке. Кому нужна ткань в период эвакуации?

Пока мы занимались ранеными, полк и рота сражались. Я слышал грохот орудий и треск ружейных залпов. Вюртембергцы еще дважды пробовали нас на зуб. Обломались. Восемь пушек, палящих картечью, – это вам не баран начихал. Стреляли они, конечно, не часто – артиллеристов мало, но и этого хватило. К вечеру прискакал посыльный от Багратиона с приказом отступить в город. Так закончился этот день.

В Смоленск мы въехали в сумерках. Город еще не горел – не обстреливали. Это будет завтра. Французы выбили 2-ю армию с занимаемых позиций, оттеснив ее за городские стены. По здешним понятиям – победили. Ню-ню… Мы успели умыться и перекусить хлебом с салом, когда прискакал посыльный от Багратиона – нас вызывали в штаб. Приведя себя в порядок, насколько это было возможно, мы отправились к знакомому особняку.

Тот же зал на первом этаже, только стол посреди не уставлен блюдами, а завален картами и бумагами. Вокруг толпились генералы и офицеры чинами пониже, но в таких, что нам до них, как до Петербурга на карачках. Срисовав это, Семен заробел и замер у порога. Я встал рядом. Адъютант, приведший нас, скользнул к столу и что-то шепнул склонившемуся над картой Багратиону. Генерал поднял голову и сделал знак приблизиться. Мы подчинились.

– Ваше сиятельство… – начал Семен, но Багратион не дал ему договорить.

– Посмотрите, господа! – сказал, указав на нас. – Перед вами герои сегодняшнего сражения. Не хочу сказать плохо о других – все бились отважно, но эти двое превзошли всех. Перед вами, если кто не знает, командир отдельной роты егерей штабс-капитан Спешнев и его помощник лекарь Руцкий. Отправленные на помощь Орловскому полку, они вместе с ним в течение дня отразили пять атак превосходящего силами противника, нанеся тому огромные потери. Так, Иван Федорович? – он глянул на стоявшего рядом генерала.

– Так точно, ваше сиятельство! – кивнул тот. – Согласно донесению командира Орловского полка, только прибытие роты егерей при четырех пушках позволили ему устоять перед неприятелем, который наступал силами не менее дивизии, включая кавалерию, но полк не только успешно отразил атаки, но и в полном порядке отошел к Смоленску, не потеряв ни единого орудия и вывезя всех раненых.

– Кстати, о пушках, – сказал Багратион. – У этих орлов на вооружении списанные из арсенала орудия малого калибра. Тем не менее, они доказали, что дело не пушках, а в тех, кто из них стреляет. Мало того, рота Спешнева сумела отбить у неприятеля еще четыре орудия, которые немедля применила против него же. Так, штабс-капитан?

– Так точно! – вытянулся Семен.

– Как удалось?

– Вюртембергцы оставили батарею без прикрытия. Платон Сергеевич, – он указал на меня, – разглядел это и предложил захватить. Мы прорубили просеку в кустарнике и, прячась за ним, зашли к неприятелю в тыл. Там перебили прислугу орудий, после чего увезли их к себе.

– Сколько людей потеряли?

– Шестерых убитыми и одиннадцать ранеными за весь день.

Увы, но так. Вюртембергцы тоже стреляли…

– Учитесь, господа! – Багратион повернулся к генералам. – Сегодня армия потеряла двенадцать тысяч человек. Разбиты или захвачены противником двадцать три орудия. А у Спешнева и потери малые, и орудий прибыло. Вот как нужно воевать! И ведь не скажешь, что на второстепенном участке стояли – в самое пекло отправил. Спасибо тебе, капитан, и тебе, лекарь! Признаюсь, сомневался, что выйдет толк из вашей затеи. Какая отдельная рота, для чего? Ошибся. Вы и Неверовскому помогли, и орловцев выручили. Лично напишу государю о вашем подвиге. А пока благодарю за службу!

Багратион подошел к нам и по очереди обнял.

– А теперь слушай меня, капитан! – сказал, отступив на шаг.

– Штабс-капитан, – заикнулся было Семен.