Штуцер и тесак

– Ро-о-та! – крикнул штабс-капитан и выхватил шпагу из ножен. – Приготовиться!

Егеря прижали приклады ружей к плечам.

– Целься в коней, артиллерии – тоже! Стрелять по моей команде. Товсь!

Защелкали взводимые егерями курки. Штабс-капитан поднял шпагу. «Что он делает? – изумился Берников. – До противника триста шагов. Кто ж стреляет на такой дистанции? Ладно, пушки, но из ружей?»

– Пли!

От слитного залпа пушек и ружей у майора зазвенело в ушах. Боковой ветер унес пороховой дым, и Берников с изумлением увидел в отдалении завал из упавших коней, образовавшийся посреди строя атакующих уланов. Такой урон противнику не могли нанести только пушки, тем более – малого калибра, как успел рассмотреть майор. Значит, ружейный огонь оказался действенным. Но как? Ладно, попали: егерей учат метко стрелять, но за триста шагов от пули уже мало толку – даже пехотинца с ног не собьет, не говоря о лошади. Но у этой странной роты получилось.

Меткий залп задержал атаку лишь на несколько мгновений. Уланы обтекли завал с двух сторон и, сомкнув ряды, устремились вперед.

– Пли!

И вновь дружный залп ударил по ушам. Далее выстрелы зазвучали вразнобой. Гулко бахали пушки, трещали ружья, причем, как видел Берников, перезаряжали их егеря быстро, как и лекарь – свой штуцер. Пороховой дым затянул поле перед полком, ветер сносил его, и тогда майор видел происходящее впереди. Уланы, теряя людей и лошадей, сумели приблизиться к полку где-то на сотню шагов, но потом все же не выдержали и стали заворачивать коней. Спустя минуту на поле впереди остались только конские и людские трупы.

– Прекратить огонь! – приказал Спешнев.

Наступила тишина. Слышно было лишь то, как колченогий фейерверкер, командующий батареей, распекал кого-то из артиллеристов, зарядившего пушки не той картечью.

– Благодарю за помощь, штабс-капитан, – сказал Берников Спешневу. – Впечатлен. Слышал о вашем подвиге под Красным, но, признаться, не верил. Теперь вижу, что ошибался.

– Рад помочь, – улыбнулся Спешнев.

– Сейчас они придут в себя и повторят, – вздохнул майор.

– Уланы – нет, – вмешался Руцкий.

В другое время Берников одернул бы его: нечего статскому лезть в разговор офицеров, но после того, что он видел… Да и выглядел лекарь браво: испачканная пороховой гарью щека, ремень штуцера на плече.

– Почему так думаете? – спросил майор.

– Мы выбили у них передовые ряды с пиками, – ответил Руцкий. – Посылать кавалерию с саблями на пехоту с ружьями вюртембергцы не станут. Глупо.

– Знаете их тактику? – сощурился Берников.

– Платону Сергеевичу довелось послужить во французской армии, – подключился Спешнев и добавил: – Против своей воли. Бежав, он перебрался в Россию. Верьте ему, господин майор! Это знание не раз выручало нас в бою.

– И что вы нам присоветуете, господин лекарь? – усмехнулся Берников.

– Отойти к тому пригорку, – Руцкий указал на возвышенность в тылу, где-то в половине версты от них. – И встать на вершине.

– Почему именно там?

– Слева от пригорка глубокий овраг, справа – кусты. Густые, как я успел заметить по дороге сюда. Даже пехоте не пройти, а всадникам – и подавно. Таким образом, оба фланга окажутся прикрыты. Там можно удержать и бригаду противника, а не то что полк. И второе обстоятельство. Сейчас вюртембергцы подтянут артиллерию. Это обычная тактика войск Бонапарта: если противник стоит крепко, следует подкатить пушки и расстроить его ряды орудийным огнем. Но стрелять снизу-вверх сложно, попасть – еще труднее. А если вдобавок полк положить…

– Положить? – удивился майор.

– Именно! – подтвердил лекарь. – Велеть всем лечь. Тогда ядра и картечь пролетят поверху, не нанеся никакого вреда.

– Кто так делает? – не поверил Берников.

– Англичане. Я видел это в Испании – и не раз. Поверьте, ваше высокоблагородие, действенный прием. Французы постоянно оставались в дураках.

– Посмотрим! – буркнул майор. Совет ему не нравился, но говорить этого вслух он не пожелал. Повернулся к ждавшим его приказа офицерам и скомандовал: – Отходим, господа! Вон к тому пригорку…

Все произошло, как сказал лекарь. Спустя полчаса четыре упряжки противника подтащили по пушке каждая. Батарея встала в полуверсте от расположения полка, и возле орудий засуетились артиллеристы.

– Пора, ваше высокоблагородие! – сказал лекарь, наблюдавший за вюртембергцами в подзорную трубу. – Сейчас выпалят.

Берников скрипнул зубами. Отдавать такой приказ не хотелось, но лекарь прав. С такой дистанции их просто расстреляют.

– Прикажите людям лечь! – велел стоявшим рядом командирам батальонов.

– Всем – ложись! – закричали те, обернувшись к строю. Тот колыхнулся и стал опадать. Солдаты выполняли непривычную команду неуклюже, толкаясь и мешая друг другу, но кое-как улеглись. Успели. Пушки противника выпалили. Ядра с грозным шелестом прошли поверх лежащих солдат и упали где-то далеко за их спинами.