Штрафбат в космосе. С Великой Отечественной – на Звездные войны

Руководитель проекта решил прекратить эксперимент раньше времени, когда Кристина Маслач, студентка, не знакомая прежде с экспериментом, выразила протест против устрашающих условий тюрьмы после того, как она пришла туда провести беседы. Зимбардо упоминает, что из всех пятидесяти свидетелей эксперимента только она одна поставила вопрос о его соответствии морали. Хотя эксперимент был рассчитан на две недели, через шесть дней он был прекращен…

Походив несколько минут по кабинету, Харченко изучил данные об экспериментах некоего Стэнли Милгрема, однокурсника этого Зимбардо. А затем снова закурил, резко отодвинул кресло и снова зашагал по кабинету, размышляя вслух:

– Нацисты, ну чистой воды нацисты. Это же надо такое придумать? Интересно, а почему с середины семидесятых факультет психологии исчез из Стэнфорда? Куда он делся, и почему выпускники факультета бизнеса имеют специализацию по социальной психологии? Гм, а что, если…

Харченко торопливо затушил окурок и бросился к терминалу.

Так и есть – выпускников Стэнфорда оказалось в Добровольческом корпусе аж шесть штук. Стоп! А откуда у нас взялся сам добренький дядюшка Коля Маурья? А он у нас из Йельского университета, с факультета окружающей среды. И со степенью бакалавра по инженерной психологии.

Именно там Милгрем и проводил свои эксперименты по имитации убийства на электрическом стуле.

Харченко активировал комм и вызвал разведчиков:

– Ильченко? Футболиста этого не приводите. Давайте ко мне бегом.

– Есть, товарищ майор!

Коммуникаторы всех офицеров разведроты заполошно замигали красными огоньками. Боевая тревога!

Глава 10

Земля, 2297 год

А потом начались занятия с потомками. Нет, конечно, сами офицеры бывшего штрафбата тоже занимались. Причем без кнутов и пряников, как это обычно бывает. На своей шкуре испытавшие войну, они в полной мере понимали всю необходимость тренировок. Литр пота спасает пять литров крови. Или сколько там ее в человеке? Да и непривычное обмундирование, экипировку и оружие предстояло обкатать в полевых условиях, все ж таки индивидуальная броня – это вовсе не до боли знакомое «хабэ-бэу», а плазменная или электромагнитная винтовка – не «ППШ»… Отдельно и по своему плану тренировались четыре сформированные после памятного партсобрания разведгруппы, по десять бойцов в каждой. Им предстояло первыми уйти в рейд и, возможно, встретиться в бою с ящерами. Встретиться уже не на голографическом экране, а лицом к лицу… ну, то есть лицом – к чешуйчатой морде. Причем, крайне желательно, чтобы оная морда принадлежала уже окончательно дохлому «крокодилу»…

А вот с потомками дело обстояло куда как хуже. Сначала – и совершенно неожиданно для Крупенникова – воспротивился Автарк. В его представлении война выглядела примерно так: батальон методично расстреливает с дальней дистанции всех ящеров, а ополченцы-добровольцы их поддерживают с тыла. Пришлось объяснять ему на пальцах, что, какими бы профессионалами ни были офицеры, четыре с небольшим сотни бойцов ничего не смогут сделать с ящерами. Тем более, никто до сих пор не знает, сколько захватчиков, как они вооружены, как воюют, каким образом осуществляется их руководство? Война идет за спасение человечества – значит, все человечество и должно в ней участвовать, а не прятаться за спинами предков. В конце концов, что такое один батальон в рамках… Нет, не Солнечной системы. Не одной планеты, и не страны даже. А обычного города. Плюнуть и растереть. Или танками по брусчатке раскатать, как уже бывало не раз…

Автарк был вынужден согласиться. Информационные каналы и новостные сайты запестрели объявлениями о призыве в Добровольческий корпус. Постоянно висели в Сети и ролики о зверствах ящеров. По подсказке Харченко, коммерческую рекламу заметно потеснили несколько модернизированные под нынешнюю ситуацию плакаты времен Великой Отечественной. В связи с особенностями психики эйкуменцев идей типа эренбурговского «убей немца» решили не использовать. Не поймут. Основное направление наспех созданного отдела военной пропаганды под руководством одного из офицеров батальона, бывшего журналиста фронтовой газеты «За нашу Советскую Родину», было выбрано довольно быстро: «Спаси ребенка!» Ящеры при этом подавались как некое стихийное бедствие, страшное, но неодушевленное. Харченко с удовольствием впрягся в эту работу. По большому счету, особисту просто нечего было делать. Шпионов тут не предвиделось, предателей или трусов – тем более. По крайней мере, до первого настоящего боя.

Сам же Генеральный штаб Эйкуменской республики нагло возглавил капитан Лаптев. Спокойно и бесцеремонно он отодвинул болтунов из Сената в сторону, заменив их толковыми молодыми ребятами, как из местных, так и из батальона. Причем для первых был объявлен конкурс на замещение вакантных должностей. Конкурс проходил в форме Всемирного чемпионата по стратегическим компьютерным играм. Первая десятка и стала командой Генштаба.