Штосс (сборник)

– Нормалек! – Бурый плеснул себе в рюмку водки, выпил и крякнул. – Сам понимаешь: на тот свет я без покаяния отправился, а грехов у меня – выше крыши. Вот и определили к этим. А вообще-то нас здесь много, но близко я сошелся только с ними.

– Мне так тебя не хватает!

– Ерунда. Я отсюда за твоими успехами слежу. Если какие проблемы решить надо – только скажи.

– Вышел, я Гриша на финишную прямую, а на душе неспокойно. Вот вы здесь наверняка, все знаете. Быть мне президентом или…

– Будешь, Мишка! Тут другое важно: сколько продержишься.

– А сколько можно?

– Если контрактик заключим, то тринадцать лет я тебе гарантирую. Правда, коллеги?

Гитлер и Сталин уже справились с телячьей ногой и принялись за жареную курицу.

– Тринадцать – моя любимая цифра, товарищ Оторвин! – пробормотал с набитым ртом Иосиф Виссарионович.

– Дрейзэхн! Натюрлих! – поддакнул дружку Гитлер, вытирая жирные руки об обшлаг мундира. – Я-я! Отшень карашо!

– Вот видишь, Мишка все у нас на мази. Я бы тебе и на слово поверил, но все решения здесь принимаются коллегиально, – Бурый, взмахнул шпагой и наколол на острие свиток, перетянутый красной лентой, который соткался из воздуха. – Все готово. Адская канцелярия работает четко. Тебе только вот здесь подписать.

– Кровью?

– Зачем кровью? Не в средневековье же живем, – Гриня поймал из пространства гусиное перо. – Оп-ля! Ставь свою закорючечку!

Чубей подписал контракт, отдал его Грише и свиток, подброшенный к потолку кабинета, исчез.

– Это дело, Мишка, обмыть надо! Тебе водочки?

Чубей поочередно чокнулся с каждым участником пира и закусил соленым огурцом.

– Еще дна мелочь, Мишаня, – Бурый наполнил рюмку гостя. – Ты на Земле-матушке что-то построить должен. Без этого контракт в силу не вступит.

– Построить?

– Ну, как древние египтяне пирамиды в честь своего Ра пирамиды возводили, так и ты что-нибудь во имя мое возведешь. Памятник, например.

– Сделаю, – кивнул Мишка. – Говно вопрос.

– Да и товарища Сталина не мешало бы подбодрить. Совсем зачах старичок. Памятника, понятное дело, старому черту построить нельзя, но ты из бункерка какого-нибудь или дзотика музей зафигачь. Якобы военный. Мелочь, а дедушке приятно будет.

– Не проблема!

– А еще, братан никому про договор не трепись. Конспирируйся. В церковь обязательно ходи. На свечки денег не жалей, с попами дружи. Чтоб никто ничего не заподозрил.

– Сделаю!

– Вот и чудненько. А теперь повеселимся. Ты не прочь футбола, Миша?

– Как? Прямо здесь?

– А хоть где!

Мишка с ужасом увидел, как лицо Бурого трансформируется. Нос превратился в свиной пятачок, глаза засверкали темно-красным огнем, изо рта высунулись клыки, а на голове выросли два изогнутых рога. Ужасы на этом не закончились. Чубей почувствовал, как распухает его собственное тело. Живот стремительно увеличивался в размерах, голова втягивалась в плечи, а руки и ноги становились с каждым мгновением все короче. Превратившийся в шар Мишка под дружный хохот пирующих скатился со стула. Стены кабинета расступились. Ковер превратился в траву стадиона. Мишка увидел двое ворот, на которых стояли Сталин и Гитлер, облачные в желтые майки и синие трусы. Единственным игроком на адском футбольном поле был Гриня, окончательно потерявший всякое сходство с человеком. Теперь вместо ног у Бурого были раздвоенные копыта, а из-за спины высовывался извивающийся хвост. Последним, что понял Чубей перед началом игры, было то, что он сам превратился в мяч. Трибуны заревели. Мишка успел заметить среди зрителей Ивана Грозного восседавшего в первых рядах рядом с верным опричником Скуратовым-Бельским. Рыжая борода Малюты резко выделялась на фоне остальных болельщиков: дам в однотипных бальных платьях и мужчин в черных смокингах.

– Гриня! Гриня! Гри-ня-я-я! – неистовствовали трибуны.

Бурый разогнался и впечатал раздвоенное копыто Мишке в нос. Чубей взвыл от боли. Рассекая воздух он полетел в сторону ворот фюрера и врезался в штангу.

– Михаил Фомич! Шеф!

Эти слова были произнесены без немецкого акцента. Оторвин открыл глаза, увидел над собой потолок гостиничного номера и взволнованное лицо Леокадии.

– Что с вами?

– И не спрашивай, – Мишка сел, ощупал свое тело и с облегчением перевел дух.

– У вас нос разбит! – Развитая подала Мишке полотенце. – Получилось?

– Не то слово, – Чубей встал, подошел к настенному зеркалу, осмотрел себя с ног до головы. – Агате надо премию выплатить. Любая качественная работа должна хорошо оплачиваться. А бабка, скажу я тебе Леокадия, настоящий профессионал. Стану президентом, обязательно ее к себе в аппарат советником зачислю.

– А станете? – ахнула Развитая.

– Кто сомневается? На тринадцать лет. И это – как минимум. Остальное, дорогая моя, в наших руках!

Глава пятнадцатая,

в которой всенародно избранный президент решает кадровые вопросы.