Штабс-ротмистр

Наконец, лебёдка накрутила на барабан отпущенный у земли причальный трос. Под равномерный шум пропеллера, сам двигатель, в отличие от бензинового, работал бесшумно, дирижабль поплыл к провалу. Капитан гвардии занял кресло второго пилота, штабс-ротмистр и профессор расположились во втором ряду.

Шли невысоко — не более полусотни саженей, и буквально через четверть часа пересекли «линию фронта», то есть рубеж, охраняемый казаками или бойцами из великокняжеских армий. Солнце поднялось высоко, длинная тень отчётливо скользила за дирижаблем.

Сейчас как раз была передышка. Солдаты махали воздушному кораблю. Искренне? Или завидовали парящим в вышине, вне досягаемости монстров Тартара? Тышкевич не знал.

— Собираются перед нападением, — прервал царящее в кабине молчание боевой маг. — По правому борту.

Двигал ли рептилиями стадный инстинкт или у них образовалась иерархия, но твари действительно сбились в кучу. Сотни! Они не пересекали невидимую линию, за которой мордой к ним выстроились трое — самых крупных и рогатых. Один неспешно повернул рыло к дирижаблю. Несмотря на расстояние, графу показалось, что он встретился взглядом с чудовищем…

Посмотрел на него в бинокль. Глаза дьявольского существа не выражали ровно ничего. А может — и не должны были, физиогномика пришельцев совсем не обязательно соответствует привычной обитателям Земли.

Попробовал достать серой нитью, чтоб построить плетение. Протянул и бросил дурное дело. На таком расстоянии бесполезно. Львова наверняка бы швырнула цепную молнию в скопление громадных ящериц, на толпу она куда действеннее, чем столь ей любимая шаровая.

Граф непроизвольно прикоснулся к френчу, во внутреннем кармане которого жил портрет княжны.

— Подлетаем! — через некоторое время сообщил пилот. — От провала дует встречный ветер.

— Наверно, там давление выше, нежели в нашем мире, — откликнулся Роман Эдуардович. — Стало быть, и подъёмная сила от магического газа в баллоне будет сильнее.

Гондолу начало основательно трясти. Ветер, летевший теперь не спереди, а снизу, громко гудел за бортом.

Аппарат завис ровно над центром провала, затянутого маревом, клубы которого выносило вверх неровными лохмотьями.

— Капитан! Ныряем?

— Спаси и сохрани… Да! Штабс-капитан и профессор! Приготовьте фотокамеры.

Каким образом происходит управление судном, Виктор Сергеевич в точности не знал. Вряд ли газ выпускается из баллона. Скорее всего, пилот уменьшает приток Энергии, плетения слабнут, газ становится тяжелее, и аппарат опускается…

Во всяком случае, он пошёл вниз. Стенки провала поднялись на уровень иллюминаторов кабины, затем всё заволокла мгла.

Слышен был только рёв воздуха.

— Какая высота? — перекрикивая его спросил Воронин.

— Не могу знать, ваше благородие. Приборы сходят с ума. Я убрал тягу пропеллера. Надеюсь, мы остались в центре дыры, — пилот напрягал голосовые связки как мог. — Если ударимся носом или кормой о стену, катастрофы не будет, оболочка на оконечностях мягкая. Но коль баллон зацепится и прорвёт секцию, то газ из неё выйдет. Три секции — и недостаточно для удержания на лету, начнём выбрасывать груз.

— Не паникуйте, пока пора не пришла, — оборвал его капитан. — Продолжайте спускаться. И ждём.

Трудно было понять, движется ли воздушное судно или нет. Ускорения не чувствовалась. Только тряска, вой ветра и серая мгла за стеклом.

Дышалось легко, но температура в кабине ощутимо поднялась.

Вдруг желудок подступил к горлу. На какие-то секунды Тышкевич потерял ориентацию — где верх, а где низ. Он вцепился одной рукой за поручень сиденья, второй держал фотографическую камеру. Бинокль больно ударил по лицу, потом спокойно упал на грудь, удерживаемый ремешком.

За иллюминаторами начало светлеть.

— Господа, боюсь поспешить с выводами… Но, похоже, мы в Тартаре! — торжественно произнёс профессор. — Мы прошли точку нулевого тяготения!

Казалось, очевидная опасность путешествия в другой мир совершенно его не пугает. Все чувства вытеснены одним — жутким любопытством.

— Включай подъём, — распорядился Воронин.

Буквально через минуту в иллюминаторы хлынул свет, показавшийся ярчайшим после мглы пробоя. На самом деле, местное светило мало отличалось от солнца.

Воздушное судно поднималось над чашей провала, очень похожей на виденную у Веракруса — её кусок захватывал море. И оттуда низвергалась вода, очевидно, попадающая в земной океан. Вместе с морской фауной и флорой.

— Как только возможно вверх, ваше благородие?

— Насколько позволит аппарат.

Тышкевич и профессор щелкали затворами фотокамер, изводя десятки кадров. Здесь на побережье не наблюдалось никакого города, джунгли начинались от самого уреза воды и уходили вглубь материка.

— Как у нас. На восток — вода. На запад — суша, — подметил Виктор Сергеевич, глянув на компас.

— И очертания береговой линии поразительно напоминают нашу Центральную Америку. Милостивые государи! Я поздравляю всех нас с первым открытием: вернее всего, Тартар географически близок к Земле!

Профессор снова ухватился за свой бинокль, пытаясь рассмотреть новые детали расстилающегося внизу мира.