Шрам

Их окружала странная смесь вечнозеленых деревьев с лиственными. Беллис и Сайлас шли мимо сосен, мимо черных и корявых дубовых и ясеневых ветвей, сбросивших листву. Старые мачты воспаряли над кронами, словно древнейшие из деревьев леса, одетые в кору из ржавчины и размахивающие косматой листвой оборванных проводов. Беллис и Сайлас шли под их сенью, под сенью леса, мимо поросших травой неровностей, в которых мелькали маленькие иллюминаторы и двери, где каюты были погребены под землей. Черви и норные животные двигались под битым стеклом.

Увитые плющом трубы парохода исчезли из виду, когда Беллис и Сайлас вошли в самую гущу деревьев, невидимую с окружающих кораблей. Они шли по петляющим тропинкам, которые неизменно возвращались к своему началу, что зрительно увеличивало пространство парка. Горбатые обтекатели выглядывали из травы, рядом с ними выросли кустики куманики; корни и ветки обволакивали лебедки и замысловато обвивались вокруг перил трапов, поросших мхом и ведущих в пустые холмы. Под стрелой грузового крана, превратившегося в бесформенный каркас, Беллис и Сайлас присели среди зимнего пейзажа и выпили вина. Пока он рылся в своей маленькой сумке в поисках штопора, Беллис увидела торчащий из его кармана блокнот. Она вытащила его и вопросительно посмотрела на Сайласа, а когда тот утвердительно кивнул, открыла страницы.

Она увидела список слов – наброски человека, изучающего чужой язык.

– Большая часть здесь из Дженгриса, – сказал он.

Она медленно переворачивала страницы, испещренные существительными и глаголами, и наконец добралась до раздела, похожего на дневник, где датированные записи были сделаны скорописью, которую она не могла разобрать, – слова здесь сводились к двум-трем буквам, а пунктуация вообще отсутствовала. Она увидела цены на товары, неразборчивые описания самих гриндилоу, производящие неприятное впечатление карандашные наброски существ с громадными глазами и зубами и неясной формы конечностями, а также плоскими угреобразными хвостами. Она увидела прикрепленные к страничкам гелиотипы, сделанные наспех и, видимо, при плохом освещении, – нечеткие коричневатые пятна, обесцвеченные и испачканные водой. Изображенные на них чудовищные фигуры выглядели еще более ужасающе из-за шероховатости и посторонних примесей на бумаге.

Она увидела сделанную от руки карту Дженгриса, испещренную стрелами и подписями, а также другие карты – окружающего Дженгрис моря Холодный Коготь, погруженных под воду гор и долин. Несколько страниц было занято тщательно выправленными изображениями крепостей Гриндилоу: они были выполнены в разных цветах в зависимости от материала – гранита, кварца, известняка. Увидела Беллис и наводящие на размышления наброски машин, оборонительных сооружений.

Сайлас наклонился над ней, давая пояснения по ходу дела.

– Это вот ущелье к югу от города, – сказал он. – Оно ведет к горам, за которыми находится море. А вот эта башня, – какой-то мазок неправильной формы, – библиотека кож, а это – емкости с сальпами.

На следующих страницах были нацарапаны схемы пещер, туннелей, каких-то когтистых устройств, механизмов, напоминающих замки и шлюзы.

– А это что такое? – спросила Беллис, и Сайлас, увидев, на что она смотрит, рассмеялся.

– Это зачатки гениальных идей… Что-то в этом роде, – сказал он и улыбнулся.

Они сидели спиной к высоким пням, а может быть, это были полуприсыпанные землей компасные нактоузы. Беллис убрала блокнот обратно. Ей все еще было не по себе, но она наклонилась и поцеловала Сайласа.

Он мягко ответил ей, и тут в ней проснулась страсть, и она сильнее прижалась к нему. На мгновение она отпрянула и с мрачным выражением на лице посмотрела на Сайласа, их взгляды встретились – в его глазах читались удовольствие и неуверенность. Беллис пыталась понять его, проникнуть в подоплеку его действий и реакций, но не смогла.

И хотя она была раздосадована, но в глубине души понимала, что его противоречия – отражения ее противоречий. Его и ее озлобление (на Армаду, на это нелепое существование) соединились. И она испытывала необычайное облегчение и удовольствие от того, что они разделяют это чувство, пусть и холодное.

Она взяла его лицо в ладони и крепко поцеловала. Он страстно ответил. Когда его руки обхватили ее, а пальцы начали гладить и ласкать волосы, она отодвинулась, взяла его за руку, потащила за собой по извилистым тропинкам парка на левый борт, к ее дому.

Они оказались в ее комнате, и Сайлас молча и недвижно смотрел, как Беллис раздевается.

Она набросила свою юбку, блузку, жакет и трусики на спинку стула и, распустив волосы, осталась голой в слабом свете из окна. Сайлас вышел из оцепенения. Его одежды полетели на пол как попало. Он снова улыбнулся Беллис, та вздохнула и тоже наконец улыбнулась, хотя и неодобрительно, но, кажется, впервые за несколько месяцев. С этой улыбкой она неожиданно ощутила укол стыда, но с той же улыбкой это чувство быстро прошло.