Шпеер

— Я вам удивляюсь, Гарри, — задумчиво начал он, глядя куда-то в пол. — Конечно, я знал, что вы мальчик добросовестный, исполнительный, ответственный, но чтобы так... — он недоуменно покачал головой, — чтобы так буквально понять наше предложение сойтись с профессором Снейпом? Ну и ну!

Гарри мгновенно изошел испариной.

— Я вам обещал, что сделаю все от меня зависящее, — с трудом сохраняя спокойствие, сказал он. — Это единственный способ раздобыть хоть какую-то информацию. Мистер Снейп очень скрытный человек, — прибавил он. — Я даже не знал, что он на нашей стороне. Для меня это был большой сюрприз.

— Мы тоже этого не знали, — Муди задумчиво потер подбородок. — Во всяком случае, я.

— Странно, — хмыкнул Гарри. — Мне казалось, вы знаете всё. В смысле, ваша организация... Э-э... предполагает доступ к тем знаниям, которые скрыты от многих других.

Советник снисходительно улыбнулся.

— Всё это так, молодой человек, но сейчас речь не о тех знаниях. Не о сакральных, не о теософских, не о тайных премудростях. Хотя всё взаимосвязано в этой жизни. Если вы интересовались устройством братства, то должны были понять базовые вещи. Всякий брат доверяет вышестоящему и той информации и знаниям, которые получает сверху. Если мне о чем-то НЕ говорят, не ставят в известность, значит, мне это знать в настоящий момент не положено. Всему свое время. В неумелые руки не дают тонкий инструмент. Человек растет и становится достоин большего. Получает доступ в новые двери, ключи к новым замкам. Свои домыслы я держу при себе, и двигаюсь в том направлении, которое указывают более мудрые. И это правильно, — с глубокой убежденностью сказал он.

— А если не нравится то направление, которое указывают? — прищурился Гарри.

Муди бросил на него быстрый внимательный взгляд.

— Это равносильно самоубийству, — он рассеянно провел ладонью по стороне лица с искусственным глазом. — Братство — та структура, где младший безоговорочно подчиняется старшему. Ропот и недовольство приводит к анархии, как известно. Внутреннее смирение есть признак мудрости и залог успеха. Смирение — не вялость, когда на всё рукой махнул, вдруг вы так подумали. Это умение обуздать свои страсти и подчинить их спокойному рассудку. А рассудок говорит нам, мистер Поттер, что мир стоит на подминании слабых сильными, на вечной борьбе, на законах естественного отбора.

— А как же свобода, равенство и братство? — ехидно ввернул Гарри.

— Вы неглупый молодой человек, — устало улыбнулся Муди. — Не иронизируйте над тем, чего не понимаете. Свобода — возможность делать всё, что не наносит вреда другому. Равенство говорит о том, что все равны перед законом. Братство же есть христианский принцип не делать другому того, что себе не желаешь. Что-то здесь не так?

— Да вроде всё так, — с сомнением сказал директор. — Но это не сочетается с тем, что вы сказали э-э... насчет подминания слабых.

Полифем махнул рукой и рассмеялся сухим смешком.

— Наша жизнь — сплошной парадокс. Битва черного и белого, живого и мертвого, динамики и статики. Почитайте Альберта Пайка. Кстати, как вам «Тропа Пилигрима»?

— Очень хорошая вещь, — затряс головой Гарри, скрестив за спиной пальцы: «Пилигрима» он не прочитал и на треть. Забытая книга осталась валяться в машине Северуса. — Но, по-моему, автор слишком долго думал, пока в братство вступил. Я бы на его месте не крутился так долго вокруг да около.

— Мистер Поттер, — улыбнулся советник. — Вы, как всегда, торопливы и импульсивны. Не спешите, почитайте пока, разберитесь немного. А то получится, как с профессором Снейпом, — внезапно нахмурился он.

— А что Снейп? — с вызовом сказал Гарри. — Я же сказал, он наш человек.

В глазу Полифема мелькнуло что-то, смахивающее на отеческое сожаление.

— Гарри, Гарри... — укоризненно сказал он. — Одно дело, дружески сойтись, но совсем другое — поддаться порочным страстям. А ведь я вас предупреждал, что это за человек.

— Да каким там страстям, — как можно более беззаботно рассмеялся Г. Дж. (Получилось слегка визгливо). — Вы же понимаете, что всё это игра? Думаете, я такой идиот? Ничего серьезного у нас нет, хотя, быть может, старый дурак на что-то там надеется.

На лице Муди отразилось такое явное облегчение, что Г. Дж. стало одновременно смешно и совестно.

— Ну, слава богу, — кряхтя, советник снял пиджак, под которым обнаружились полосатые подтяжки. — Из отчетов разве поймешь, что там у вас творится, — пробормотал он. — Раз уж с мистером Снейпом вопрос прояснился, можете им больше не заниматься, больше в этом нет нужды. Попробуйте теперь найти общий язык с Артуром Уизли. Оч-чень он нам не нравится, — многозначительно прибавил он.

«Черт! Ничего себе», — мелькнуло у Гарри.

— Артур Уизли меня не переваривает, — буркнул он. — Даже не представляю себе, как к нему подъехать.

— Да ладно вам, с вашим-то обаянием... О, наконец-то, Долорес, — здоровый глаз Муди повернулся к двери, в то время как искусственное око, казалось, пялится на Гарри.

Директора внутренне передернуло.

— Добрый день, миссис Амбридж, — он вскочил с места.