Шоу в жанре триллера

Зоя прислушалась. Шаги? Нет, ей показалось. В доме она одна. Ей нечего бояться.

Она прошлась по пустынному холлу. Уселась в мягкое кресло, откинула голову и закрыла глаза. Она безумно устала, ей хочется отдохнуть от всего. Сейчас еще рано.

Зоя встала, поднялась к себе наверх. Ей показалось, что дверь в ее комнату приоткрыта.

Едва Зоя зашла в свою комнату, как на затылок ей обрушился удар. Она не успела ничего понять, последовал второй удар. Зоя потеряла сознание. Тот, кто оглушил ее, подошел к Зое и проверил пульс. Еще жива, но это ненадолго.

Внизу прозвенел телефон. Никто не подошел. Убийца вздрогнул, но потом понял, что это не помешает ему исполнить замысел.

Телефон продолжал разрываться.

Я в сопровождении профессора кислых щей подошла к особняку. Коротышка, и в этом надо отдать ему должное, умеет быть галантным кавалером. И даже к его стрекотне можно привыкнуть. Эрик читал все мои книги, восхищался моим несравненным стилем и за время отменного обеда (паэлья, шоколадное мороженое и две бутылки белого вина) стал моим лучшим другом. Мы заключили пакт «Гиппиус – Черновяц» (правда, без территориальных уступок и секретных приложений!) и условились действовать совместно, дабы вывести на чистую воду анонимщика.

Странно, обычно около дома всегда толпилось много людей, актеры из съемочной группы постоянно курили, громко беседовали, а теперь все выглядит заброшенно и уныло. Дверь приоткрыта. Мы прошли вовнутрь. Никого не было. Скорее всего, Михасевич сейчас в больнице вместе с Юлианой, там же и большая часть всех актеров.

– Что вы здесь делаете? – услышала я испуганный голос.

Профессор кислых щей, вскрикнув, обернулся. Из библиотеки выглянула одна из актрис. Эрик улыбнулся и подошел к ней.

– То же, что и вы, – ответил он. – Пытаюсь кого-нибудь найти. В доме никого нет?

– Не знаю, – ответила девушка. – Я пришла минуты на три раньше вас. Меня послал Марк Казимирович, ему требуется Зоя, он никак не может дозвониться до нее. Вы ее не видели?

– Нет, – ответил Черновяц. – Давайте я помогу вам отыскать Зою.

Вот уж мне дамский угодник. Я уже поняла, что пигмей-психолог положил на меня глаз, но он совершенно не в моем вкусе.

Комната секретарши была заперта. Профессор минут пять стучал и звал Зою, но результатов это не дало.

– Похоже, ее там нет, – произнесла актриса, припав к замочной скважине. – Ничего не видно… Ну что же, так и скажу Михасевичу, что его секретарша бесследно исчезла. Скорее всего, отдыхает от всей кутерьмы.

Она позвонила Михасевичу в больницу, тот выразил недовольство тем, что Зоя куда-то запропастилась.

– Он хочет вас видеть, – сказала актриса, закончив разговор с режиссером. – Так что пойдемте, нельзя заставлять его ждать…

Марк ждет меня! Я что, работаю у него на посылках? Профессор сжал мой локоть и шепнул:

– Серафима, мы же ведем расследование, не забывайте!

Марк Михасевич был в великолепном расположении духа. Врачи доложили ему, что Юлиану выпишут из больницы через день-два. Он встретил нас на пороге палаты. Рядом крутилось несколько человек из съемочной группы. Не желая беседовать при них, режиссер указал мне и профессору на пустую палату.

– Я говорил с Порохом, – сказал он. – Полковник настоятельно рекомендует мне отослать тебя в Экарест.

– Марк, – прошипела я, – разве я похожа на нелюбимую жену падишаха, чтобы ее можно было отослать?

– Не очень, – поддакнул профессор. – Скорее на величественную супругу персидского сатрапа. Порох боится, что мы отнимем у него лавры победителя!

– Я никуда не уеду, – заявила я на полном серьезе. – И если ты выбросишь меня из своего особняка, то я перееду в гостиницу!

– Нет, ко мне! – вставил профессор кислых щей. – У меня чудесный домик, я живу один…

Подозрительно и, как мне показалось, с ревностью взглянув на ученого, Марк ответил:

– Фима, я не намерен следовать советам Пороха. Ты нужна мне и Юлиане. Оставайся сколько хочешь. И, разумеется, в моем доме!

Он что, все еще любит меня или это типичная реакция самца-собственника? Впрочем, мне в любом случае не хотелось переезжать к профессору.

– Папа! – вбежала в палату Настя. – Мама зовет тебя!

– Иду, мое солнышко! – ответил режиссер и, подхватив дочь, добавил: – Я не верю словам Пороха о том, что он сам найдет этого человека. Поэтому, Фима, не буду иметь ничего против, если ты продолжишь изыскания.

– Мы продолжим! – провозгласил профессор.

Вечером того же дня в особняке Михасевича забурлила светская жизнь. Понятовская на ночь осталась в больнице, режиссер настоял, чтобы охрану усилили. Подходы к ее палате стерегли трое полицейских, еще трое дежурили в саду, под самыми окнами.

– Где Зоя? – бушевал Марк. – Мне уже шесть раз позвонили из желтых газет, требуют подробностей. И как только слухи обо всем успевают разлететься по Экаресту?

Я, стыдливо отводя глаза, подумала, что не стоило звонить Рае Блаватской и в подробностях рассказывать ей обо всем, что имело место в Варжовцах. Но Рая обещала, что ни гугу!

Поиски секретарши ничего не дали. Она как в воду канула.