Шоссе в Ад

Хизер искоса зыркнула на девушку. Та ухмылялась. Что с ней, нахрен, не так? Ей захотелось выбить эту ухмылку с её самодовольной рожи, но время поджимало.

- Не важно. Делайте то, что я…

Девушка вытащила руку из сумочки.

- Ой, что это у меня есть.

Хизер раскрыла рот, не веря в происходящее, перед дулом пистолета, направленным на её живот. Этого не могло быть. Всё не просто пошло не так, а накрылось пиздой в худшем виде. Это просто безумие. Это…

БАМ!

Пуля прошила живот Хизер, отбросив её на стойку с чипсами. Пачки чипсов разлетелись вокруг, Хизер повалилась на пол, боль разрывала её при каждом движении по плитке. Она попыталась воспользоваться собственным оружием, но пистолет просто выскользнул из пальцев. Она шлёпнулась наземь, конвульсивно ища рукой пистолет, но находила лишь лужи собственной крови. Она вскрикнула и подняла голову.

Девушка оказалось у стойки, прицеливаясь в дрожащего кассира. Тот поднял руки в жалком инстинктивном жесте.

Парень в дурацкой футболке тряс головой всё сильнее.

- Рокси, не надо!

БАМ!

Облако крови и мозгов вырвалось из затылка кассира, и он безвольно осел на пол. Девушка прошагала до Хизер и нагнулась над ней. А затем прижала ствол ей между глаз и улыбнулась.

- Скажи спокойной ночи.

Кровь вытекала из углов рта Хизер.

- Нет. Нет.

Улыбка девушки растянулась.

- Да.

Хизер не услышала смертельного выстрела.

Уже на шоссе, за рулём “Галакси”, Роб взглянул на Рокси, которая ссутулилась на переднем пассажирском. Она сосала леденец с безмятежным выражением лица.

- Ты могла бы не грохать того парня в “Шевроле”. Он был в отрубе.

Она пожала плечами.

- Могла бы, да. Это одна из радостей жизни, Роб. Можно выкроить иногда минутку на бесполезное развлечение. Это зовётся свободой. Ею надо упиваться.

Роба замутило, он смотрел на пустынную дорогу впереди.

- Ты чокнутая.

- Это грубо. Возьми свои слова назад.

- Извини.

- Всё нормально. Я тебя прощаю. Всё же я действительно немного чокнутая.

Роб не мог ничего поделать, он засмеялся. Это безумие. Даже в такой жуткий момент она заставила его засмеяться. Что с ним не так? Во что он превращается?

Рокси вынула леденец изо рта.

- Знаешь, в чём была ошибка той тёлки?

- В чём?

- Промедление. Если ты готова размахивать пушкой перед людьми, будь готова её использовать. Ей, этой тупой суке, надо было застрелить нас, как только мы вошли. Но она этого не сделала. Знаешь, почему?

Роб снова покачал головой. Он мог бы догадаться, но это бессмысленно. Рокси хотелось немного блеснуть словом, и лучше ей просто не мешать.

- Почему?

- Потому что в ней этого нет. Она не убийца. В отличие от нас.

- Ты имела в виду, в отличие от тебя.

Рокси улыбнулась и снова засунула в рот леденец.

- Я имею в виду, от нас. Мы одинаковые, ты просто ещё не увидел. Ты из породы убийц, милый. Чем раньше это признаешь, тем счастливее станешь.

Роб тряхнул головой и замолчал.

Возможно, она права.

Предстояла долгая дорога.

Рано или поздно он узнает о себе правду.

перевод: Guro Chan

"Мозговые Черви Tребуют Духовной Пищи"

Лист бумаги был пуст, как душа «штурмовика», - белый обрывок небытия, свёрнутый, словно беспомощная змея, в старой, прикупленной в ломбарде печатной машинке. Возле ветхого реликта лежала стопка бумаги – ещё четыреста девяносто девять чистых листов.

Пальцы Рейфа Мартина в который раз легли на средний ряд клавиатуры.

Он чувствовал, как внутри что-то нарастало – некая волна творческой энергии; пальцы покалывало от необходимости создавать словами миры, отправиться в те места внутри себя, до которых было возможно добраться лишь с помощью этой странной магии - взаимодействия тела, мысли и машинки. Его пальцы слегка надавили на клавиши, растущая потребность почти достигла критической массы, но страстное желание творить ослабло и разбилось, словно волна о берег, и, в конце концов, вовсе схлынуло.

Он вздохнул и откинулся на спинку стула.

В голове запульсировала вена, и он принялся осторожно массировать её, круговыми движениями водя пальцами правой руки по тёплой коже.

Внезапно он нахмурился.

Такое ощущение, что там что-то двигалось.

Быть может, это была лишь тактильная галлюцинация, вызванная стрессом и нехваткой сна.

Отчаяние от неспособности построить хотя бы одно приличное предложение достигло опасного для его душевного равновесия уровня. Писательство было страстью всей его жизни, но сейчас оно его тяготило. Он хотел, чтобы слова изливались из него пьянящим, неистовым напором вдохновения, как взрыв потока сознания, которым славились обожаемые им старые писатели-битники.

Рейф закурил.