Шофёр

– Водитель мой, – кивнул Николай, – и доверенное, так сказать, лицо, у меня от него секретов нет. Почти. Пусть здесь постоит.

Травину очень хотелось врезать доверчивому дядюшке по лицу, потому как одной фразой Ковров его в самую трясину криминальных делишек засунул. Видимо, что-то такое Николай в его глазах увидел, потому как бочком отошёл подальше и скрылся вместе с Радкевичем за дверью. А крепыш Пётр остался стоять рядом с Травиным.

– Такие дела, – подручному Радкевича молчать надоело. – События. Ты, товарищ, на Жестяной Лиззи ездишь?

– На чём придётся, – охотно ответил Сергей, – и на «форде», и на «рено» приходилось, и на других авто.

– Говорят, там управление сложное, – Пётр явно сел на любимого конька, – с первого раза и не освоишь.

– Это да, – молодой человек согласился, – но если уж раз научился, то потом автоматически дёргаешь.

И они углубились в обсуждение достоинств и недостатков автомобилей.

Ковров меж тем зашёл в полутёмную комнату, там за столом сидел Гершин, протирая платком очки. При виде Николая он поднялся, приглашающе указал рукой на стул. Мужчина сел, вытер лысину, посмотрел на Шпулю.

– Первая партия поступила, – Шпуля пододвинул Коврову свёрток. – Что скажете?

Николай развернул ткань, на шёлковой поверхности сверкали драгоценные камни в оправе. Изделий было немного – два перстня с изумрудами, бриллиантовое колье и брошь в виде бабочки очень тонкой работы, с россыпью разноцветных драгоценных камней. Ковров достал из портфеля увеличительное стекло, коробочку с химическими реактивами и блокнот с карандашом, пододвинул лампу поближе. Радкевич стоял у него за спиной, шумно дыша, это было неприятно.

– Откуда они? – Ковров внимательно осмотрел камни, делая пометки в блокноте, потом набрал в пипетку синей жидкости и капнул на золото, вытер каплю салфеткой.

– Это имеет значение? – неприятным голосом спросил Шпуля.

– Надеюсь, князья Барятинские своих драгоценностей назад не потребуют, – Николай улыбнулся, – колечки хорошие, работа ювелира выше всяких похвал, и камни подлинные, почти без изъянов, их можно вытащить, а золото переплавить, и в цене они почти не потеряют. Колье изящное, смотрите, как бриллианты играют, просто чудо, оно одно шесть тысяч стоит, не меньше. Перстни пойдут по восемьсот.

– А брошь?

– Если на камушки разберёте, то больше двух тысяч не выручить, а вот так – работа тонкая, но приметная, я определённо её где-то видел. Смотрите, вот клеймо мастера Овчинникова, бывшего крепостного князя Петра Михайловича Волконского, и тут же вензель его, то есть князя, праправнучки светлейшей княгини Софьи. Ценитель и пять даст, и шесть, если вензеля аккуратно зачистить. А может, с ним и дороже стоить будет.

– Значит, на круг выходит максимум тринадцать тысяч? Вот если здесь покупать, то сколько бы вы продавцу заплатили?

– Четыре тысячи, не больше, – твёрдо сказал Ковров, – и ещё бы поторговался, потому что вещи эти конфискованные.

– С чего ты взял? – Радкевич наклонился над столом.

– Насчёт перстней не знаю, и у броши тоже история тёмная, а вот колье императорскому дому принадлежало, знаки императрицы Марии Фёдоровны отлично видны. Так что таскает вам кто-то цацки из хранилищ большевицких, вещички-то вместе шли.

Офицер потянулся за револьвером, но Шпуля знаком его остановил.

– Вы, господин Ковров, в драгоценностях получше любого ювелира разбираетесь.

Ковров рассмеялся, лица Гершина и Радкевича непонимающе вытянулись.

– Тут вот какая штука вышла, всё очень просто, господа, смотрите.

И он полез в портфель, только не дотянулся – дуло револьвера смотрело ему в лицо.

– Господин Радкевич, можете сами достать из сумки книгу.

Радкевич, не выпуская пистолета, вытащил из портфеля и положил на стол толстый альбом.

– Мне прислали это из Берлина на днях, – Николай положил ладони на стол, показывая, что не собирается доставать откуда-нибудь оружие, – большевики выпустили каталог и раздали его в свои торговые представительства, там небольшая часть драгоценностей царской семьи, которые они хотят отправить в Европу и Североамериканские Штаты, чтобы продать, а на валюту купить разные товары, навроде станков и автомобилей. Вот это колье в каталоге точно есть, его сфотографировали и подготовили к продаже, кстати, и цены там примерные написаны, но на мой взгляд, слишком высокие. Так что, господа, наша сделка отменяется, у меня нет никакого желания связываться с хищениями у государства, которые, как вы знаете, караются высшей мерой пролетарской справедливости, то есть расстрелом. Оставляю вам книгу в подарок, и честь имею откланяться.

Он поднялся медленно, словно сомневаясь. Шпуля правильно всё понял, схватил Радкевича за руку, прижимая пистолет к столу.

– Три процента, – сказал он.

– Семь, – Ковров хищно улыбнулся.

– От разницы и только после продажи, – Гершин кивнул. – Но, если ваши цены будут слишком высоки, мы пересчитаем.