Шмяк!

– Классический прием, сэр, – заверил его Моркоу. – Годится для учебника истории. А теперь идите, сэр. Я поищу Ангву. Ее постель не смята.

– Но в это время месяца…

– Знаю, сэр. В корзинке она тоже не ночевала.

Из сырого погреба, который некогда был чердаком и в котором теперь хлюпала грязь, вурмы выползали сквозь маленькую дырку меж давным-давно сгнившими деревянными планками.

Доску пробил чей-то кулак. Промокшее дерево треснуло и раскрошилось.

Ангва протиснулась в очередную темноту и наклонилась, чтобы помочь Салли. Та отозвалась:

– Ну вот, опять какая-то дыра.

– Я надеюсь, – сказала Ангва. – Думаю, нам нужно подняться еще как минимум на один уровень. Здесь есть арка. Пошли.

Столько тупиков, заброшенных вонючих комнат и ложных надежд… и слишком много грязи.

Наконец запах сделался почти осязаемым, он стал частью темноты. Ангва и Салли перебирались из одного зловонного и мокрого помещения в другое, ощупывая грязные стены в поисках замурованных дверей и ища хотя бы крошечный лучик света на потолках, покрытых хоть и необычными, но все равно отвратительными наростами.

И тут обе услышали музыку. Пять минут они брели, поскальзываясь, прежде чем оказались у замурованной двери, но поскольку ее заделали, используя суперсовременный анк-морпорский раствор из песка, лошадиного навоза и овощных очистков, несколько кирпичей уже вывалились сами собой. Салли выбила почти все остальные одним ударом.

– Прошу прощения, – сказала она. – Вампирская привычка.

За разбитой стеной стояли бочонки. Судя по всему, сюда регулярно заходили. В погребе была нормальная дверь. Монотонная унылая музыка доносилась сквозь доски потолка. В нем виднелся люк.

– Так, – произнесла Ангва. – Там, наверху, люди. Я их чую…

– Я могу насчитать пятьдесят семь бьющихся сердец, – добавила Салли.

Ангва многозначительно посмотрела на нее.

– Знаешь, я бы на твоем месте не хвасталась таким талантом.

– Извини, сержант.

– Людям неприятно это слышать, – продолжала Ангва. – Лично я, например, способна раздавить в пасти человеческий череп, но я же не сообщаю об этом направо и налево…

– Я запомню, сержант, – сказала Салли с неестественной кротостью.

– Вот и хорошо. Так… на кого мы похожи? На болотных чудищ?

– Да, сержант. Твои волосы – сплошной комок зеленой слизи.

– Зеленой?..

– Боюсь, что так.

– А платье осталось где-то внизу. И вдобавок уже настало утро. Э… ты сейчас можешь превратиться в стаю мышей?

– При дневном свете?! Разделиться на сто пятьдесят слепых частей? Нет! Но ты-то, если не ошибаюсь, можешь стать волком!

– С твоего позволения, я бы предпочла не появляться из-под пола в виде покрытого слизью чудовища, – заметила Ангва.

– Да, понимаю. Это плохая реклама для заведения. – Салли соскребла с себя комок слизи. – Фу. Какая дрянь.

– Лучшее, на что мы можем надеяться, – что нас никто не узнает, когда мы бросимся бежать, – сказала Ангва, вытряхивая желеобразную зеленую гадость из волос. – По крайней мере мы… О нет.

– В чем дело?

– Шнобби Шноббс! Он там! Я его чую! – Ангва энергично ткнула в половицы над головой.

– То есть… капрал Шноббс? Тот маленький прыщавый… человечек? – уточнила Салли.

– Надеюсь, мы не под Ярдом? – Ангва в панике огляделась.

– Сомневаюсь. Кто-то танцует, судя по звуку. Но послушай, как ты можешь учуять человека… в таком хаосе?

– Поверь, эта способность всегда со мной.

В случае капрала Шноббса запахи прелой капусты, мази от прыщей и незаразной кожной болезни слились в странное амбре, которое касалось носа, производя примерно тот же эффект, что и пила, касающаяся струн арфы. Запах был не такой уж мерзкий, но очень напоминал своего хозяина. Нечто странное, вездесущее и совершенно незабываемое.

– В конце концов, он наш коллега-стражник, не так ли? Разве он нас не выручит? – спросила Салли.

– Мы голые, младший констебль!

– Теоретически – да. Но грязь такая липкая…

– Мы голые под грязью!

– Да, но будь на нас одежда, под ней мы тоже были бы голыми, – заметила Салли.

– К черту логику! Сейчас я меньше всего хочу видеть, как Шнобби скалится, глядя на меня!

– Но ведь он видел тебя в волчьем обличье? – спросила Салли.

– И что? – огрызнулась Ангва.

– Ну, чисто теоретически ты тогда тоже голая…

– Не говори ему этого!

Шнобби Шноббс, сидевший в теплом красном свете, толкнул локтем сержанта Колона.

– Не надо закрывать глаза, сержант, – сказал он. – Здесь все законно. Беллочка говорит, это художественное торжество женского тела. И потом, она же одета.

– Две кисточки и сложенный носовой платок – не одежда, Шнобби, – ответил Фред, уходя в глубь кресла.