Шмяк!

– Поток унес нас в пещеры. Мы искали друг друга, перекликаясь в темноте. Мы умираем. Наши тела истерзаны каменными зубьями. Мы слишком слабы, чтобы выбраться. Вода повсюду. Наше завещание мы вверяем молодому Рукисиле, который ослабел меньше остальных. Мы надеемся, что он увидит свет, ибо история этого дня не должна быть забыта. Мы пришли в Кумскую долину, чтобы заключить мир. Это был наш секрет, наш многолетний кропотливый труд!

Куб замолчал. Но в нем слышались слабые стоны и шум воды.

– Ваше величество, я утверждаю, что его нельзя слушать! – заорал Пламен, стоя среди грагов. – Это сплошная ложь! В этих словах нет ни капли правды! Кто докажет, что куб действительно говорит голосом Кровавого Топора?

«Капитан Гуд, кажется, сомневается, – подумал Ваймс. – А королевская гвардия? Ну, эти ребята на вид из тех, кто всегда служит верно и не задумывается о политике. Зато простые гномы злы и растеряны, потому что граги вопят… Кажется, дело вот-вот примет скверный оборот».

– Стража, ко мне! – гаркнул он.

Посторонние шумы в кубе утихли, заговорил другой голос. Детрит быстро вскинул голову.

– Ета древний троллий! – сообщил он.

Грохссон на мгновение помедлил, а затем продолжал.

– Э… я – Алмаз, король троллей, – сказал он, в отчаянии глядя на Ваймса. – Воистину, мы пришли, чтобы заключить мир. Но нас окутал туман, а когда он развеялся, кто-то закричал: «Засада!» Гномы и тролли принялись сражаться, не слушая наших приказов. Тролль убивал тролля, гном убивал гнома, по воле глупцов мы все стали глупцами и сражались, чтобы остановить бой, пока разгневанное небо не смыло нас долой… И теперь мы обращаемся к вам. Здесь, в этой пещере, на краю мира, гном и тролль заключили мирный договор и рука об руку пойдут навстречу Смерти. Потому что враги – это не тролли и не гномы. Наши враги – это злобные, трусливые, нетерпимые клеветники, которые поступают дурно и утверждают, что это хорошо. Мы сражались с ними сегодня. Но упрямый дурак вечен. Он скажет, что…

– Это какой-то фокус! – крикнул Пламен.

– …это какой-то фокус, – переводил Грохссон. – Посему мы заклинаем вас: спуститесь в пещеры под долиной и посмотрите, как мы вместе покоимся в мире, который ничто не нарушит.

Раскатистый голос замолк. Послышалось приглушенное бормотание, и наконец наступила тишина.

Сине-зеленые квадратики вновь задвигались, как фрагменты головоломки, и куб зазвучал опять. На сей раз он издавал крики, вопли, грохот…

Ваймс наблюдал за лицом Короля-под-Горой. «Кое-что ты знал, да. Не все. Но, кажется, ты не удивился, когда заговорил Бхриан. Слухи? Старые легенды? Какие-то записи в хрониках? Ты ведь не расскажешь…»

– Хад’ра, – произнес Грохссон, и куб замолчал. – Это значит «остановись», командор.

– И вот мы в пещерах, – презрительно заметил Пламен. – И что же мы нашли?

– Вас, – ответил Грохссон. – Мы всякий раз находим вас.

– Мертвые тролли. Мертвые гномы. И ничего, кроме голоса, – продолжал Пламен. – Анк-Морпорк есть Анк-Морпорк. Ему неведома честь. Быть может, этот куб создали не далее чем вчера!

Король смотрел на Пламена и Грохссона. Как и остальные гномы. Ваймсу захотелось крикнуть: «Нечего стоять тут и спорить! Прикажите заковать чертовых грагов, а потом уже разберемся!»

Но быть гномом – значит чтить слова и закон…

– Это – почтенные граги. – Пламен указал на закутанные фигуры. – Они изучали наши предания. Изучали кубы. Перед вами стоит воплощенная мудрость тысячелетий. А вы кто такие? Что вы знаете?

– Вы пришли, чтобы уничтожить правду, – ответил Грохссон. – Вы осмелились ей не поверить. Голос сам по себе ничего не доказывает, зато доказывают эти мертвецы. Вы пришли сюда, чтобы уничтожить их.

Пламен выхватил у стоявшего рядом гнома топор и принялся размахивать им, прежде чем кто-либо из стражников успел спохватиться. Когда наконец все опомнились, гномы кучей двинулись вперед…

– Нет! – крикнул Грохссон. – Ваше величество, пожалуйста! Это спор грагов!

– У тебя даже нет топора! – прорычал Пламен.

– Мне не нужен топор, чтобы быть гномом, – ответил Грохссон. – Мне не нужно ненавидеть троллей, чтобы быть гномом. Никакое разумное существо не станет жить ненавистью.

– Ты наносишь нам удар в самое сердце! В сердце!

– Ну, так дай сдачи, – предложил Грохссон, протягивая руки. – И уберите меч, командор Ваймс, – добавил он, не оборачиваясь. – Это наше гномье дело. Ну, Пламен? Я здесь, прямо перед тобой. Скажи, во что ты веришь? Ха’ак! Га страк джа’ада!

Ардент метнулся вперед, воздев топор. Послышался звук удара чего-то о плоть, и глазам неподвижных зрителей предстала живая картина. Пламен с занесенным над головой топором. И Грохссон, который, припав на одно колено, почти дружески прижимался головой к груди противника, в то время как его ладонь, повернутая ребром, застыла, впечатавшись в горло Пламена…

Пламен открыл рот, но издал только хрип. По подбородку потекла струйка крови. Пламен попятился и упал. Топор упал на белый окаменевший водопад, расколов тысячелетние потеки. Время разлетелось осколками…

Грохссон выпрямился, с удивленным видом массируя руку.