Шкатулка опенула (СИ)

Эри приподняла веки. Она лежала на полу в каком-то не то подвале, не то бункере. Сырой спертый воздух отяжелел от пыли, на стенах чернели разводы. Единственным источником света служили блеклые лучи, прорывающиеся в щели между досками потолка — видимо, помещение все-таки располагалось под другой комнатой, на поверхности. Дверей тоже не наблюдалось. Единственным выходом служил прямоугольный деревянный люк наверху, к которому вела массивная короткая лестница из дуба или другого прочного дерева. Но сбежать не удалось бы в любом случае — на предпоследней ступеньке восседала в позе лотоса девушка с переливающимся под ключицами желтым камнем.

— Надеюсь, тебя не вывернет наизнанку, как прошлого пленника. Керал любит, чтобы все было красиво, — проговорила она. Эрика узнала ее голос — Анель.

Белуха с трудом села, опершись на стену, и еще раз окинула глазами подвал. Так и есть — Анель стережет единственный путь к спасению.

— Не надейся, отмычка, тебе не сбежать, — хихикнула инсив и тут же надула губки. — Ах, как жаль! Керал так хотела убить тебя сегодня ночью, в Красных дворцах. Но, думаю, она пожертвует своими планами ради достижения цели.

На ее болтовню Эрика старалась не обращать внимания. Головная боль отступила, но слабость еще не давала подняться на ноги. Что же с ней сделали? Воспоминания тут же обожгли разум огнем.

— Ты в меня вселилась, — догадалась Эри и прикрыла глаза.

Теперь понятно, почему Ил не хотел покидать Йенца — такие муки и врагу не пожелаешь.

— Да-да. Но не волнуйся, никаких гадостей я с твоим телом не вытворяла. Всего лишь призналась паре ребят в любви и станцевала голой в городском парке.

Эрика распахнула глаза, и Анель заливисто рассмеялась:

— Шучу я, не волнуйся! Будет обидно, если последние часы своей жизни ты проведешь в страхе, вот я и пытаюсь разрядить обстановку.

— Дура! — огрызнулась Эри. — Я тебя сейчас…

Но тут вся злость куда-то пропала. Испарилась, и ее место в сердце заняло гнетущее спокойствие. Краем сознания Эрика подметила, что подобное уже чувствовала — в старой котельной, где впервые столкнулась с Анель. Но сейчас это не имело никакого значения. Что прошло, то прошло, а впереди — все равно неминуемая гибель.

Подселенка тяжело вздохнула и потерла переносицу. С ее лица наконец-то сползла маниакальная ухмылка.

— Грустно так. Ты и пожить-то не успела. Сколько тебе? Шестнадцать? Ты ведь Оливеру ровесница. Такие способности! Эх, надо бы тебя к себе взять, как раз место опенула пустует. Но канноры уже тебе мозги промыли, ведь так? Не-а, не стоит, — мотнула головой она, когда Эрика попыталась встать. — Сиди, набирайся сил. Не гоже в последние мгновения выглядеть, как овощ. Да и куда тебе идти? Я тебя не выпущу, а попытаешься вырваться — снова вселюсь. Поверь, ощущения будут куда острее, чем в первый раз.

Эри покорно сползла по стене обратно на пол. Анель права, она ничего против инсивов не сделает. Все. Конец. Она проиграла.

— Жалко, — продолжала сетовать девушка. — Ты вот не знаешь, а я за тобой наблюдала, украдкой, вселяясь в разных людишек. Ну, вернее, не за тобой, а за Оливером. Он ведь мой брат, ты знала? Не думаю, что он рассказывал. И знаешь, вы неплохо смотритесь вместе. Я редко какую девушку к братцу подпускаю, а ты мне приглянулась. Может, тем, что ты недивинка?

Нет, приятно, конечно, что они с Оливером — хорошая пара. Но личная жизнь — последнее, о чем думаешь, когда нет выхода. Да и при воспоминании об Оли на глаза наворачивались слезы. Нет, Эрика не будет плакать! Ни за что! Даже если ей и правда суждено встретить смерть так, в подвале, совершенно одной, то она ее встретит достойно, с гордо поднятой головой. Как Йенц встретил — смело и безропотно.

— Ты, наверное, думаешь, что я монстр, да? Как все инсивы, все гнусные лжецы и лицемеры, — вздохнула Анель, размышляя уже о чем-то своем. — Но, раз уж тебе все равно умирать, ты не будешь против очередного секрета. Ты ведь опенул, ты умеешь запирать все на замок так, чтобы никто больше не открыл.

Эрика прикрыла глаза. На секреты инсив ей плевать с высокой колокольни. Голова продолжала гудеть, а на сердце легла такая тоска, что, казалось, от нее одной можно копыта откинуть.

— Знаешь, я терпеть Керал не могу. Честно. Она монстр, убийца, сумасшедшая. Она ничего и никого не любит. Страшно это, когда человек ни к чему не привязан. Он становится похож на безумное животное — ему незнакомы сострадание и понимание. Он может только убивать. Поэтому инсивов так много: всех их держат здесь страхом. Но не страхом за свою жизнь, как думают канноры, а страхом за жизнь близких. И чем сильнее ты кого-то любишь, тем вернее прислуживаешь Керал.

Анель перевела дух и скосила миндальные глаза в стороны Эри, проверяя, на месте ли та или уже умудрилась сбежать.